Веселый третий - страница 22
Мама стояла у двери и придерживала занавес, потому что очередь уже напирала.
– Смотрим сюда. Великолепно.
Антон, видно, устал. Ноги его ослабли, он выпустил воздух и открыл рот, чтобы снова вдохнуть. Но Лилька не упустила этого момента. Она тут же сдвинула его на край и села посредине. Антон повернулся… наклонил голову… и, как бычок, двинулся на Лильку лбом.
– Казнь египетская… – простонал фотограф. – Вавилонское столпотворение! – и медленно вытер платком лысину.
– Ну займите же их чем-нибудь, – сказала мама нервно. Она тоже достала из сумочки платочек. – Есть же у вас игрушки?
– Игрушки, игру-ушки, – прошептал фотограф и оглянулся вокруг невидящим взглядом.
– Что с вами? – испугалась мама.
– Да, у нас есть игрушки, – сказал фотограф твёрдо. Он взял себя в руки и стал опять энергичным мужчиной. – Пожалуйста, ослик Иа. Это он так кричит: «И-а, и-a! И-а!» – Фотограф отошёл к аппарату и крикнул опять: – И-a! – Мама со страхом на него оглянулась. – И-а! – сказал он ей в лицо.
Ослик был серенький, фланелевый, лопоухий. Лильке досталась голова с этими длинными мягкими ушами, а Антону задние ноги, ну и, конечно, хвост. Ноги были как ноги, с клеёнчатыми копытцами, а хвост… Хвост – это был красно-синий плетёный шнурочек с кисточкой на конце, точь-в-точь такой же, как завязки у Лилькиных гольф.
– Хо-хо! – буркнул басом Антон, и это было первое, что он тут сказал. Лилька сразу увидела этот хвост и сообразила, почему Антон сказал «Хо-хо!».
– Это мой хвост! – крикнула она. – Отдай мне! – и хотела повернуть ослика, но Антон в него так и вклещился. Лилька дёрнула изо всей силы, тут Антон… упёрся ногами в сиденье, вдавился в спинку.
– У вас ещё не было инфаркта? – повернулся фотограф к маме. – А у меня был.
Он снял крышку с объектива и щёлкнул. Лилька всё-таки успела вырвать хвост. И отвернуться от Антона, чтобы не отнял.
– Что это? – спрашивали потом знакомые. – Почему они сидят друг к другу спиной?
– Оригинальный снимок, – отвечала мама. – А что, интересно, когда уставятся в аппарат?
– Нет, но…
Лохматая, взъерошенная Лилька, широко раскрыв рот (издавала победный клич!), подняла в руке какого-то червяка. Это был, конечно, ослиный хвост. Антон, скосив глаза к переносице, дико глядел на Иа, как раз на то место, где только что был этот хвост. Оригинальный снимок.
Иногда мама обращалась к папе так:
– Сегодня можете радоваться.
Это она про детей, потому что папа говорил: «Надо радоваться». Значит, на этот раз папа должен взять Лильку и Антона и отправиться с ними куда-нибудь, потому что мама надумала убираться, или пошить платье, или просто отдохнуть.
– Будем радоваться, – отвечал папа. – Долго? До половины девятого? Согласны.
Тогда Лилька и Антон быстренько одевались и уходили с папой гулять. Папа почему-то не любил просто гулять по улице или в сквере, он часто говорил: «А не свернуть ли нам в кинохронику?» Или в спортивный магазин. Или ещё куда-нибудь. Сегодня он сказал:
– А не свернуть ли нам к дяде Мише?
– Свернуть, свернуть! – закричали Лилька и Антон.
Дядя Миша живёт в старом доме, и у него есть отличный двор, где много всяких закоулков, а посредине двора стоит трансформаторная будка, на двери которой нарисован белой краской череп и кости крест-накрест. Это значит, что будка с током и подходить к ней опасно. Но все ребята, конечно, подходят, потому что опасная она только внутри. А ещё во дворе есть сарай, иногда дверь в него бывает открыта, и тогда видно, что в нём много всяких интересных вещей. А ещё, самое главное, в этом дворе всю зиму огромная гора снега, ни в каких других дворах такой нету, потому что сюда специально привозят снег на машинах, а потом его тают в снеготаялке. Это очень интересный двор. Лилька и Антон любят сюда приходить, особенно с папой, потому что папа даёт им свободу.
Вот и сегодня он сел с дядей Мишей смотреть по телевизору хоккей, а Лильку и Антона проводил во двор. Гора на этот раз была до самого второго этажа. На неё лазили много ребят, так что если посмотреть издали, от дяди-Мишиного парадного, то ребята эти ползали по ней, как большие чёрные букашки.
