Веселые и печальные приключения котенка Миу - страница 2
На Кухне снова стало тихо. Но Миу не мог заснуть. Котенок размышлял о Его благородии Мускусной Крысе и о том, что будет, когда Его благородие явится сюда, на Кухню, и ему становилось не по себе.
Было уже очень поздно, и часы наверху собирались пробить полночь. Вдруг откуда-то, словно бы из-под земли, раздался писк и топот. Котенок вскочил.
Через дырку в дальнем углу девяносто мышей (ни мало ни много, ровно столько) одна за другой — о, ужас! — входили на Кухню. Мышиная банда (торжественно именуемая «Войском») маршировала, разделившись на шайки («Полки»), с «Полководцами» во главе...
— Ай, смотрите, Кот! — пискнула Маленькая Мышка и от ужаса упала в обморок.
— Ти-и, ти-и... — сказала Пожилая Мышь. — Да это же не Кот, а Котенок. Он совсем маленький, да еще и привязан за лапу. Нашла кого бояться!
Она расправила усы, смерила Миу от головы до кончика хвоста своими черными глазами-бусинками и стала грозиться:
— Вот подожди, негодяй! Мама твоя — паршивая кошка, и сам ты грязный, поганый котишка. Сейчас воспожалует Его благородие Мускусная Крыса, уж он тебе задаст...
Не успела она замолчать, как Миу почуял какой-то незнакомый и ужасно неприятный запах. У него даже дух захватило от этого запаха. Через дырку в углу на Кухню степенно вошел какой-то Невиданный зверь. Сам темный и большущий, как цветок банана, морда острая, хвост длинный и шерсть вся в грязи.
Невиданный зверь (это и был Его благородие Мускусная Крыса — самый главарь — то есть, извините, Главнокомандующий) выпучил глаза, выставил ужасно длинные и острые зубы и широко улыбнулся войскам:
— Кхи-кхи... кто это здесь вспоминал мое имя, а? — ласково спросил он.—
Надеюсь, вы не треплете его попусту... О-о! Откуда взялся этот поганый Котенок? Неплохая закуска к ужину! Кхи-кхи...
Мыши разом захихикали, потому что Его благородие очень любил, чтобы его шутки понимали сразу. А Миу попятился к стене, и у него задрожали ноги. Его благородие Мускусная Крыса подошел поближе и, улыбнувшись еще шире, сказал:
— Что, уже лужу напустил от страха? Ладно, успокойся, я тебя пожалею. Но посмей только мяукнуть. Пощекочу одним зубом, и дух из тебя вон!
Потом Его благородие подкрутил свои длиннющие усы и громко крикнул:
— Ну как, молодцы? Что у нас там вкусненького в этом дурацком Большом Котле?
Немедленно пять или шесть мышей бросились на полку и забрались в Котел. Минуту спустя они высунулись из Большого Котла и доложили:
— Ваше благородие, у нас, оказывается, полно холодного риса и еще тарелочка сушеной рыбы. Рыбка, Ваше благородие, мягкая и пахучая, просто прелесть.
— Вперед, молодцы! — скомандовал Его благородие Мускусная Крыса.— Вперед! Очистим Котел!
— Ваше благородие, и вы, господа, — прогудел Большой Котел, заикаясь от волнения, — прошу вас, ешьте сколько душе угодно, только не сбрасывайте меня на пол. Здесь очень высоко. Если я и не убьюсь, все равно весь покалечусь.
— Он еще смеет докучать мне своими дурацкими просьбами! Сбросить его на пол, пусть весь покалечится, — приказал Его благородие.
Котел с грохотом свалился с полки. И не успел Миу даже глазом моргнуть, как
мыши сожрали весь рис и всю рыбу. Его благородие, нежно поглаживая себя по животу, оглядел Кухню, потом подошел к Метле и заорал:
— Как ты смеешь стоять здесь, негодяйка! Еще растопырила нагло свои прутья во все стороны! Сейчас я с тобой разделаюсь!
И он так сильно укусил Метлу за самый ровный и красивый прутик, что она от боли повалилась на пол. Тут Его благородие Мускусная Крыса, чтобы размяться после обеда, стал кусать Метлу и волочить ее по всей Кухне. А она громко визжала:
— Ах ты гнусное мускусное благородие! Что я тебе сделала? За что ты так кусаешь меня и волочишь по всей Кухне? Подожди, подожди, найдется и на тебя управа!..
— Ха-ха-ха! — развеселился Его благородие.— Хотел бы я посмотреть на эту управу! Я бы ее выкупал в сточной канаве, эту твою управу! Ха-ха-ха!..
Потом, куснув Метлу еще раз-другой, Его благородие затащил ее в самый грязный и темный угол, прямо за очаг, и бросил там стонущую от боли.
Все мыши, от первой до последней, так объелись, что стали толстеть прямо на глазах.
