Веселые человечки: культурные герои советского детства - страница 196
Одна из главных тем сериала — воскрешение времени, в финале реализованная буквально, как восстановление хода старинных часов [636]. Это восстановление подготовлено сюжетом всего фильма — Электроник в сериале (в отличие от книги!) предстает как мальчик, который «чинит все», исправляет любые поврежденные механизмы и делает их живыми и поэтому дружественными по отношению к человеку — особенно это подчеркнуто в сцене ремонта игрушек во второй серии.
Общим настроением социально чутких авторов 1970-х — начала 1980-х годов было ощущение остановки времени-оно проявлялось даже в эстрадных песнях («Еще идут старинные часы» — музыка Раймонда Паулса, стихи Ильи Резника, из репертуара Аллы Пугачевой, 1981[637]). Само изображение движения исторического времени как изменения и становления оказалось сложной эстетической проблемой, и разные произведения искусства, от массовых до элитарных, по-разному ее решали. Историческое или биографическое время могло быть представлено в модусе сна или галлюцинаторно-«объемного» воспоминания — ср. фильмы Андрея Тарковского «Солярис» (1972) и «Зеркало» (1974) и мультфильм Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой по сценарию Людмилы Петрушевской «Сказка сказок» (1979), — или в модусе внеисторической длительности героического поступка (фильм Александра Митты «Экипаж» (1979)).
Очень большое значение в искусстве 1970-х приобретает время как репрезентация распада и разрушения: знаменитый телесериал Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» (1973) — расчисленная «по календарю», как пушкинский «Евгений Онегин», хроника краха Третьего рейха весной 1945 года; повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» (1969) и снятый на ее основе фильм (1972, режиссер Станислав Ростоцкий) — хроника последовательной гибели взвода, состоявшего из девушек, не вышедших замуж и не родивших детей. Замечу, что жанрово-сюжетным прототипом повести Васильева и снятого по ней фильма был «Канал» Анджея Вайды, который вышел на экраны в 1956 году, то есть в совершенно другой исторической ситуации, и изображал все происходящее в иной модальности: как трагедию обреченных людей с заранее известным финалом (о котором объявляет закадровый голос в первой же сцене).
Открытие Андрея Тарковского, сделанное в фильме «Сталкер» (1979) — принципиально в другом (и чем «А зори здесь тихие…», и чем «Семнадцать мгновений весны») не только по сюжету, но и по эстетике, — состоит в «лобовом», конфликтном столкновении образов времени-как-разрушения (ср. пронизывающие весь фильм образы руин и воды, текущей по всевозможным обломкам цивилизации) и времени как длительности напряженного ожидания чуда, решающего перелома в жизни — то ли страшного, то ли спасительного.
Восстановление времени в этом контексте оказывается едва ли не главным подвигом Электроника. Значение этого события подчеркнуто как закадровой песней, так и реакцией на него жителей Теймера. Услышав бой часов ранним утром, люди один за другим выходят из домов и смотрят как завороженные на башню, в окошке которой одновременно с боем часов движутся картины (в основном копии известных живописных работ XVI–XVII веков). Люди при этом не высказывают шумного восторга и никак не комментируют происходящее — они только восторженно глядят вперед и вверх. Постепенно они образуют огромную толпу, заполняющую весь центр города, — и эта картина снова напоминает стихийный митинг — тем более, что все происходящее снимают люди с телекамерой и микрофоном — очевидно, местные журналисты.
Песня, сопровождающая оживление старинного механизма, подчеркивает, что восстановление течения времени следует воспринимать как переход от страшной «ночи» к радостному и дружелюбному «дню»:
