— Закон Архимеда-а… — протянул учитель, — расскажет нам…
— Валерка, — отчаянно зашептал Васька, — сейчас меня вызовет, чесслово. А я этого Архимеда не учил, я весь вечер в «колоф-дьюти» играл. Про что хоть закон этот? Подскажи, будь другом.
— Да там всё просто, — зашептал в ответ Валерка. — Архимед лежал в воде и закричал «Эврика!» Это значит нашёл…
— Пташкин! — прозвучала, как выстрел, фамилия в шелестящей тишине.
— Ну вот, я же говорил, меня шестое чувство никогда не подводит, — вздохнул Васька и поплёлся к доске.
— Давай, Пташкин, расскажи нам, что ты знаешь о законе Архимеда, — приготовился слушать учитель.
Васька откашлялся, постучал себя по груди и начал:
— Значит, так! Однажды летом тепло было, залез Архимед в бассейн.
— В бассейн? — удивился Дмитрий Павлович.
Васька посмотрел на Валерку. Тот постучал себя по лбу и показал руками, как рыбаки, от большого размера к маленькому.
— Ну это был маленький бассейн, древнегреческий, как наша ванна, — смекнул Васька. — В Древней Греции ведь ванн не было, вот греки и мылись в бассейнах.
— А-а, — кивнул учитель, — понятно. Только ты не отвлекайся от темы. Продолжай.
— Ну вот Архимед там плавал, плавал…
— Плавал? — опять удивился учитель.
— Плескался, можно сказать. Плавать, правда ваша, было негде. Поплескался он, даже окунулся пару раз… Потом устал, полежал… И вдруг как закричит: «Эврика!»
Дмитрий Павлович вздрогнул.
— Ты, пожалуйста, не кричи, ты же не Архимед, и мы не глухие. Ну а закон?
— Значит, как закричит: «Эврика!» — уже тише повторил Пташкин.
— И что это значит? — поторопил его учитель.
— Это значит — нашёл!
— Что же он нашёл? — терпеливо выпытывал Дмитрий Павлович.
Валерка что-то шептал, но Васька никак не мог разобрать.
«Что же он нашёл? Что он в бассейне мог найти? Аквалангов тогда не было. Ласты? Нет. Ласт, кажется, тоже не было», — лихорадочно соображал Васька и с тоской в глазах смотрел на одноклассников.
Почти все пытались ему подсказать: выделывали руками какие-то фигуры, выгибали спины.
Вдруг Ваське показалось, что он услышал спасительное слово.
— Маску! — громко выкрикнул Пташкин.
— Что?! — в третий раз удивился Дмитрий Павлович. — Маску?
— Маску, — уверенно повторил Васька и добавил: — И трубку!
Класс стонал от смеха.
Возвращались мы как-то с Толиком из школы. Был апрель. Дворники подметали дворы. Маляры красили заборы. Плотники чинили калитки. Забор, мимо которого мы шли, был длиннющий-предлиннющий. Идти было скучно, и мы стали придумывать разные занятия, чтобы скоротать дорогу.
— Смотри, — показал Толик на большую берёзу.
Там, на голых ветках, расположилась стая чёрных птиц. Время от времени птицы подскакивали и прыгали друг через друга.
— Это скворцы, — сказал Толик.
— Видишь, они в чехарду играют.
— Нет. Это галки, — возразил я, вспомнив, как мама говорила, что первыми в наши края прилетают галки.
— Скворцы! — настаивал Толик.
— Галки, — не унимался я.
— Скворцы.
— Галки.
— Скворцы.
Тут с другой стороны забора высунулась голова старушки в белом платочке. Её очки сверкнули на солнце маленькими молниями.
— Ай-я-яй! — покачала головой старушка. — В школу ходите, а не знаете. Это — грачи.
Голова старушки исчезла.
— Ничья, — подвёл итог спору Толик.
— Угу, — согласился я, и мы продолжили путь.
Толик предложил считать котов. Каких больше: рыжих или чёрных?
— Чур, я рыжих считаю! — выкрикнул Толик.
— Нет, давай я буду рыжих считать, — не согласился я, поскольку мне было известно, что рыжих котов в этом районе больше.
— Я первый предложил, — настаивал Толик.
В этот момент мимо нас промчался дворовый пёс Кузя и все коты мигом исчезли.
— Опять ничья! — засмеялся я.
И тут мы увидели дядю Колю, плотника из нашего домоуправления. Он чинил калитку. Мы с Толиком остановились и стали смотреть, как дядя Коля работает. С жутким скрипом он отдирал гнилые доски и прибивал новые. Вдруг Толик говорит:
— Слышь, Серёга! Давай поспорим, что дядя Коля скажет, когда стукнет себя молотком по пальцу.
— А может, не стукнет? — засомневался я.
— Стукнет, стукнет. Вот увидишь, — заверил меня Толик.
— Ладно. Тогда он скажет: «А-а-а!», а потом: «У, зараза!».
