Теперь, пусть и без особого ажиотажа, пилоты готовили корабль к старту.
Остальных членов экипажа, молодых, здоровых и способных, происходящее, похоже, волновало мало. Они просто по двое сидели в своих креслах.
Форбс мрачно подумал о том, что эти пары были племенными. Им предстояло вынести тридцатилетний полет к альфе Центавра в ограниченном пространстве обтекаемого корпуса «Дискавери», жить своей жизнью, спокойно учиться, поддерживать корабль в надлежащем состоянии и даже воспитывать детей. Им даже не придется страдать в суровых условиях невесомости. Манипуляции ХРП-полями могли решить и эту проблему.
Конечно, он пытался с ними разговаривать. Например, рассказал историю, случившуюся с ним в тысяча девятьсот сорок первом году, когда он сбил «Хейнкель-111» возле Сент-Эббс-Хед в Бервикшире. Кружа в небе, Генри увидел, что экипажу удалось сесть, и понял, что они собираются поджечь свой бомбардировщик, который почти не пострадал. Он решил приземлиться рядом и остановить их. Когда его «Спитфайр» катился по полю, он наткнулся на кочку и перевернулся вверх колесами. Форбс остался цел, но висел вниз головой на ремнях, пока на помощь ему не пришел экипаж «Хейнкеля». Затем немцы увидели приближающихся добровольцев из отряда самообороны и сдались Форбсу, отдав ему свои «люгеры». Парни из отряда решили, что Генри — один из врагов, и тут же его арестовали. Лишь когда он достал из кармана британскую налоговую декларацию, ему удалось объясниться.
И так далее. Молодежь, взоры которой были устремлены к звездам, вежливо его слушала. Но для них Форбс с его историями о войне, героизме и налоговых декларациях был фигурой из каких-то невероятно далеких темных веков.
Возможно, Макс была права. Эти терпеливые, бесстрашные ребята, выросшие в мире без границ и пределов, связанном линиями Телепорта, становившемся богаче год от года, действительно во многом отличались от своих предшественников.
Сюзан даже говорила, что это новая разновидность людей.
Может быть. Даже ему самому часто казалось абсурдным, что такой старый дурак, как он, вообще смог предпринять подобное путешествие. Впрочем, стоимость лишнего груза на звездолете была ничтожно мала благодаря ХРП-эффекту. Кроме того, «Марсиан Таймс» предложила довольно приличный аванс за путевые наблюдения, которые он должен будет передавать.
Генри был уверен, что не доживет до того, чтобы увидеть свет альфы Центавра и никогда не сможет шагнуть через Телепорт назад на Землю. Но к чему сожалеть? Главным для него было сбежать с Земли. То, что на ней происходило, порой сбивало его с толку.
Форбсу, который помнил иные времена, иногда становилось не по себе от самодовольного высокомерия нынешних лет. В самом ли деле столь хороша была гегемония западного мира, ставшая возможной благодаря Телепорту? К примеру, во время войны в заливе американские морские пехотинцы использовали тайный канал Телепорта для штурма бункера Саддама, свергли его без единого выстрела, а затем, так сказать, освободили ту страну. Да, вне всякого сомнения, Саддам был чудовищем. Но Форбс помнил, что подобные заговоры пытались строить еще нацисты. Как выглядели подобные действия с точки зрения рядовых иракцев?
Однако Макс говорила, что подобные аргументы — лишь оправдания. Он снова пытался опередить будущее. Ему следовало наконец успокоиться, научиться верить молодым, а не бояться их… и так далее. Все это он перестал слушать давным-давно.
Хотя в конечном счете ему было жаль ее терять. Вряд ли Генри мог сказать, что они оставались друзьями. Бывшие супруги уж точно давно не любили друг друга, но это была просто Макс. На ее морщинистое лицо все чаще накладывались его воспоминания о симпатичной рыжеволосой девушке в военной форме.
Он решил, что становится сентиментальным старым дураком.
Форбс почувствовал легкую дрожь, передававшуюся через каркас кресла. Она оказалась едва заметной, приглушенной, но все же неизбежно напомнила ему рев двигателя «Спитфайра», грохот гигантских жидкостных ракет челнока.
Кабина будто слегка накренилась, по мере того как нарастало ускорение. Осенние краски Марса потускнели и исчезли.
