— Похоже, вы гордитесь тем, что понимаете жизнь и обычаи варваров, — немного раздражённо проговорила Дорс. — А за пределами Микогена вы когда-нибудь бывали?
— Нет, — несколько пристыженно ответил Мицелий Семьдесят Второй.
— Почему же? Ведь тогда вы узнали бы нас гораздо лучше.
— Я бы чувствовал себя неловко. Мне пришлось бы носить парик. Я бы стеснялся.
— Зачем вам парик? — удивлённо спросила Дорс. — Могли бы оставаться лысым.
— Нет, — упрямо покачал головой Мицелий. — Я бы не сделал такой глупости. Все, у кого на голове растут волосы, тыкали бы в меня пальцем и дразнили не переставая.
— Дразнили? За что? — воскликнул Селдон. — Мой отец, к примеру, рано облысел, и мне кажется, у меня тоже есть такая склонность. Пройдёт пара десятков лет, и я тоже стану лысым.
— Всё равно… это не то… не такая лысина, — упорствовал Мицелий. — Остаются волосы по краям и над глазами… брови. Для меня «лысый» — это когда совсем нет волос. Никаких.
— Нигде на теле? — с любопытством спросила Дорс.
Тут уж Мицелий Семьдесят Второй, похоже, оскорбился по-настоящему. По крайней мере, вопрос Дорс оставил без ответа.
Селдон, желая сгладить неловкость и вернуться к начатому разговору, спросил:
— Скажите, пожалуйста, Мицелий Семьдесят Второй, дозволяется ли варварам входить внутрь Святилища?
— Никогда! — яростно затряс головой Мицелий. — Это позволено только Сыновьям Утренней Зари.
— Только Сыновьям? — уточнила Дорс.
Мицелий какое-то время молчал, утратив дар речи. Наконец, овладев собой, он пробормотал:
— Вы же варвары, надо сделать скидку… Дочери Утренней Зари входят в Святилище только в определённые дни, в дни особых торжеств. Вот так всё обстоит. Я не хочу сказать, что лично я одобряю такой порядок вещей. Если бы всё зависело от меня, я бы сказал: «Входите все, и радуйтесь, и наслаждайтесь, если сможете!»
— А вы сами были там когда-нибудь?
— Когда я был маленький, родители водили меня, но, — он покачал головой, — всё, что я запомнил, так это то, что все там смотрят в Книгу, читают из неё отрывки и только вздыхают и плачут о прошлом. Там нельзя разговаривать, смеяться. Даже смотреть друг на друга нельзя. Думать можно только об Утраченном Мире и больше ни о чём другом. Это не для меня, — Мицелий решительно взмахнул рукой. — Я учёный, и я хочу, чтобы мне был открыт весь огромный мир.
— Прекрасно сказано, — одобрительно кивнул Селдон; нащупавший, как ему казалось, лазейку. — Мы тоже учёные — и я, и Дорс.
— Знаю, — спокойно кивнул Мицелий Семьдесят Второй.
— Знаете? Откуда?
— Кем же вам ещё быть? Из варваров в Микогене бывают только торговцы, политики и дипломаты, да ещё учёные. А вы похожи только на последних. Вот это-то меня в вас и заинтересовало, — от души улыбнулся он.
— Вы не ошиблись. Я математик. Дорс историк. А вы?
— Я специалист по культуре. Я прочел очень много величайших произведений, написанных варварами — Лиссо, Ментоном, Новигором…
— А мы успели познакомиться с величайшим произведением вашего народа, — прервал его Селдон. — Я, например, прочел Книгу… Об Утраченном Мире.
Мицелий Семьдесят Второй широко раскрыл глаза. Удивлению его не было предела.
— Неужели? Но как? Где?
— У нас в Университете есть копии, которые можно прочесть при наличии специального допуска.
— Копии Книг?
— Да.
— Поразительно! Хотел бы я знать, ведомо ли это Старейшинам?
— И ещё я там прочел про роботов, — сообщил Селдон.
— Про роботов?
— Да. И именно поэтому мне так хочется попасть в Святилище. Мне хотелось бы взглянуть на робота.
Дорс потянула Селдона за рукав, но он взял быка за рога и не обратил на её предупреждение никакого внимания.
— Я в такие вещи не верю, — гордо проговорил Мицелий. — Учёным это не к лицу. — Он воровато оглянулся по сторонам. Видимо, всё-таки боялся, что кто-то его услышит.
Селдон не отступался:
— Я прочел, что робот до сих пор находится в Святилище.
— Не желаю болтать о такой чепухе, — пробурчал Мицелий Семьдесят Второй.
— Но если он в Святилище, — стоял на своем Селдон, — то где именно?
— Даже если бы он там был, я бы не смог тебе ничего подсказать. Я же там не был с детства.
— Но, может быть, там есть какое-то особое место?
