— Вот и хорошо, — пробормотал Рейч. — Пусть увидит меня в худшем. Спать хочу… — еле слышно проговорил он, поворачиваясь на бок.
Дорс покачала головой.
— Просто не знаю, что делать с Рейчем, — сказала она позже Селдону. — С ним невозможно разговаривать.
— Он ещё очень плох, Дорс, — отвернулся Селдон. — Дай ему поправиться.
— Всё время говорит об этой женщине, как её там?
— Манелла Дюбанкуа. Пора бы запомнить.
— Похоже, он собирается жить с ней. Жениться на ней.
Селдон пожал плечами:
— Рейчу тридцать лет, и у него своя голова на плечах.
— Но мы его родители, и мы должны что-то сказать, какое-то своё слово.
Гэри вздохнул.
— Своё ты наверняка уже сказала, Дорс. А раз так, то, без сомнения, он поступит так, как считает нужным.
— И больше ты ничего не скажешь? Готов сидеть сложа руки, когда он собирается жениться на такой женщине?
— А что я, собственно, должен делать, Дорс? Манелла Рейчу жизнь спасла! Ты что, думаешь, он забыл об этом? Если на то пошло, она и мне жизнь спасла.
Этими словами он только подлил масла в огонь.
— Ты тоже её спас. Вы квиты, — фыркнула Дорс.
— Вовсе я не…
— Нет, спас, и не спорь со мной! Эти шакалы — военные, что нынче правят Империей, прикончили бы её, если бы ты не кинул им жирный кусок в виде своего прошения об отставке и не выступил бы в их поддержку ради того, чтобы спасти её.
— Может быть, мы и квиты. Я, правду сказать, так не думаю, но Рейч её пока не отблагодарил. Дорс, милая, будь осторожна в выражениях, когда говоришь о правительстве. Времена теперь уже не те, что были, когда правил Клеон, и всегда найдутся доносчики, которые быстренько доложат куда надо всё, что ты сказала.
— Ну ладно. Мне не нравится эта женщина. Это, по крайней мере, позволительно сказать?
— Позволительно, но бесполезно. — Селдон невольно отвел взгляд. Обычно такие спокойные глаза Дорс просто-таки метали молнии. — Дорс, я хочу понять, почему? Почему, за что ты так ненавидишь Манеллу? Она действительно спасла нам жизнь. Если бы не она, и Рейч, и я были бы мертвы.
Дорс немного смутилась.
— Да, Гэри. Это я знаю лучше, чем кто-либо другой. И если бы её не было там, жизнь вам спасла бы я. Ты, наверное, думаешь, что я должна быть ей благодарна. Но только всякий раз, когда я вижу эту женщину, я вспоминаю о своем провале. Я знаю, это дурацкие чувства, неправильные, несправедливые — даже объяснить не могу… Но не требуй от меня любви к ней, Гэри. Я не могу. Не могу.
На следующий день на долю Дорс выпало новое испытание. Врач сказал ей, что Рейч хочет видеть Манеллу.
— Он не в состоянии принимать посетителей, — запротестовала Дорс.
— Совсем наоборот. Очень даже в состоянии. Он пошёл на поправку. И потом, он так настаивает… Думаю, будет лучше уступить.
Манелла пришла, и Рейч приветствовал её с таким восторгом, с такой бурной радостью, каких не проявлял за всё пребывание в больнице.
А Дорс он одними глазами попросил удалиться. Она строптиво поджала губы, но из палаты вышла.
И вот настал день, когда Рейч сказал Дорс:
— Она выйдет за меня, ма.
— Вот уж удивил, — фыркнула Дорс. — Конечно, выйдет! Куда ей ещё деваться? Из службы безопасности её вышвырнули, так, конечно…
— Ма, — сказал Рейч, — если ты хочешь меня потерять, то ты всё для этого делаешь. Лучше не говори со мной так больше.
— Я всего лишь хочу, чтобы тебе было хорошо.
— О себе я сам позабочусь. Ма, подумай хорошенько, ну разве на мне верхом можно въехать в респектабельность? Ну посмотри на меня. Что я, красавец писаный? И ростом не вышел… Папа теперь уже не премьер-министр, да и выговор у меня — сама знаешь. Словом, гордиться-то особо нечем. Она могла бы сделать гораздо более выгодную партию, но она дала согласие выйти за меня. И раз уж на то пошло, я хочу на ней жениться.
— Но ты же знаешь, что она собой представляет!
— Конечно. Она представляет собой женщину, которая меня любит. Женщину, которую я люблю. Вот и всё.
— Нет, но до того, как ты в неё влюбился, кем она была? Ты же знаешь, чем она занималась, выполняя задание в Сэтчеме? Ты, ты сам был одним из её клиентов. И сколько у неё было таких клиентов? Сумеешь ты забыть о её прошлом? Пусть она этим занималась, выполняя приказ, всё равно. Это сейчас ты можешь себе позволить идеализм, а потом? Настанет день, и вы впервые поссоритесь, да пусть даже не впервые — во второй раз, в девятнадцатый… тебя прорвёт, и ты выпалишь: «Ты — шлю…»
