— Не отошлет.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда, что я ему всё чётко объясню. Если он отошлет тебя в Университет, я вернусь на Геликон, и пропади пропадом вся Империя.
— Не может быть, ты так не скажешь!
— Скажу, не сомневайся.
— Как ты не понимаешь, что Челвик может так изменить твоё настроение, что ты будешь работать над психоисторией, даже без меня?
Селдон покачал головой.
— Челвик не примет такого жестокого решения. Я говорил с ним. Он не осмеливается чересчур усердствовать с сознанием людей, поскольку руководствуется тем, что зовет Тремя Законами Роботехники. Так изменить моё сознание, Дорс, чтобы я не хотел, чтобы ты была со мной… нет, он на такое не решится. С другой же стороны, если он даст мне свободу действий и ты присоединишься ко мне в работе над проектом, он получит то, что хочет, — реальный шанс разработать психоисторию. Почему бы ему на это не согласиться?
Дорс покачала головой.
— Он может не согласиться на это по личным причинам.
— Почему? Тебя попросили защищать меня, Дорс. Что, Челвик уже отменил эту просьбу?
— Нет.
— Значит, он хочет, чтобы ты продолжала меня защищать. И я хочу, чтобы ты меня защищала.
— От кого? От чего? Теперь тебя защищает Челвик в лице Демерзеля и Дэниела, и думаю, больше тебе ничего не нужно.
— Даже если бы меня защищали все и каждый в Галактике, я бы всё равно нуждался в твоей защите.
— Значит, я нужна тебе не ради психоистории, а ради защиты?
— Нет! — рявкнул Селдон. — Не перевирай моих слов! Почему ты вынуждаешь меня сказать то, что сама отлично знаешь? Ты мне нужна не ради психоистории и не ради защиты. Это всего лишь оправдания, и я бы придумал уйму других. Мне нужна ты, просто ты, и только ты. И если хочешь правду, ты мне нужна потому, что ты — это ты.
— Но ты… ты даже не знаешь меня толком.
— Это не имеет значения. Мне всё равно… И всё-таки я тебя в каком-то смысле знаю. И гораздо лучше, чем ты думаешь.
— Неужели?
— Конечно. Ты выполняешь приказы и, не задумываясь, рискуешь жизнью ради меня, не гадая о последствиях. Ты потрясающе быстро выучилась играть в теннис. Ещё быстрее ты выучилась жонглировать ножами и превосходно управилась с Марроном. Не по-человечески ловко, я бы даже сказал. У тебя потрясающе сильные мышцы и удивительно быстрая реакция. Откуда-то тебе всегда известно, прослушивается ли комната, и ты умеешь связываться с Челвиком без всяких подручных средств.
— И что же ты думаешь обо всём этом? — спросила Дорс.
— Мне пришло в голову, что Челвик, в своем истинном обличье, в обличье Р. Дэниела Оливо, не может править всей Империей. У него должны быть помощники.
— Ничего удивительного. Их, наверное, миллионы. Я помощник. Ты помощник. Малыш Рейч.
— Да, но ты не такой помощник.
— Какой «не такой»? Гэри, говори. Как только ты скажешь то, о чём думаешь, вслух, ты поймешь, как это безумно.
Селдон долго смотрел на неё и наконец вполголоса проговорил:
— Нет, не скажу, потому что… потому что мне всё равно.
— Это правда? Ты хочешь принять меня такой, какая я есть?
— Я должен принять тебя именно такой. Ты — Дорс, и, кто бы ты ни была, во всём мире мне больше никто не нужен.
— Гэри, — нежно проговорила Дорс. — Я, такая, как есть, хочу тебе добра, но, даже если бы я была иной, я бы всё равно желала тебе добра. И я не думаю, что подхожу тебе.
— Подходишь, не подходишь, какая разница? — Селдон сделал несколько шагов по комнате, остановился и спросил: — Дорс, тебя когда-нибудь целовали?
— Конечно, Гэри, в этом нет ничего особенного. Я живу нормальной жизнью.
— Нет, нет, я не про это! Скажи, ты когда-нибудь по-настоящему целовалась с мужчиной? Страстно, понимаешь?
— Да, Гэри, целовалась.
— Тебе было приятно?
Дорс растерялась.
— Когда я так… так целовалась, мне было более приятно, чем если бы я огорчила молодого человека, который мне нравился, чья дружба много значила для меня. — Тут Дорс покраснела и отвернулась. — Прошу тебя, Гэри, не нужно. Мне трудно это объяснить.
Но Гэри не унимался.
— Значит, ты неправильно целовалась. Для того, чтобы не обидеть этого человека.
— Наверное, все так делают, в каком-то смысле.
Селдон подумал над её словами и неожиданно спросил:
