– Ты мыслил убить всех, кто может тебя выдать, а потом и меня. Вину ты собирался свалить на Маршаля. На твоем месте я бы выбрал такую стратегию. Но твой первый удар должен был оказаться верным. А с верностью у тебя, Монкур, всегда было плохо. Ты подменял верность угодливостью. Но сегодня тебе повезло. Сегодня тебе представилась возможность убить короля.
Монкур скривил губы.
– Какого короля? – усмехнулся он. – Вы для меня ничем не отличаетесь от всех прочих королей. Если и есть отличия, они чисто внешние. А по сути я не вижу никаких отличий. Такое же стремление к славе любой ценой. Вы говорите о свете и мечтах, достойных богов. Но ваша душа погрязла во тьме.
Змея приготовилась к смертельному броску.
– Ты забыл, Монкур, что темнее всего бывает перед рассветом.
С этими словами Людовик метнул кочергу. Она ударила Монкура по ребрам. Монкур зашатался. Король бросился к нему и прижал к опрокинутому столу. Монкур вывернулся, отпихнул стол и атаковал Людовика, едва не полоснув королю по горлу и сразу увернувшись от возможного контрудара.
Поединок возобновился, но теперь противником Монкура был сам король. Это не мешало обоим сражаться с остервенением диких зверей в лесу. Обоих подстегивал гнев, оба умели уклоняться от смертельных ударов. И у Людовика, и у Монкура хватало сил продолжать сражение. Бились король и его враг. Тот, кого предали, и предавший. В одно из мгновений, когда Монкур пригнулся, остерегаясь бокового удара, король взмахнул кочергой и что есть силы ударил противника по голове, раскроив череп. Кровь хлынула из раны Монкура, а также из носа и ушей. Монкур скрючился от боли.
– Кланяйся своему королю, – прорычал Людовик.
Монкур рухнул на пол, взметнув ноги. Его стон больше напоминал волчий вой.
– Ваше величество, – простонал Маршаль.
Людовик встал над поверженным врагом. Рука сжимала окровавленную кочергу.
– Дайте ему истечь кровью.
Людовик отшвырнул кочергу и повернулся к двери.
– Я боюсь, что… – успел произнести Фабьен.
Его глаза закатились. Он шумно упал на пол.
Людовик взвалил Фабьена на плечо и выбежал из Салона.
– Стража! Нечего стоять столбом! – закричал он на гвардейцев.
Близ лесной тропы рос дуб, к которому были привязаны лошади Рогана и дофина. Животные кормились сухими листьями, а Роган и сын Людовика деревянным оружием играли в войну. Двое гвардейцев молча наблюдали за их игрой.
– Вашему высочеству нужно учиться искусству сражения, – улыбаясь, сказал мальчишке Роган. – Однажды и вы станете королем.
Дофин захихикал и взмахнул деревянным мечом, направив его на Рогана:
– Я уже король! Изволь мне повиноваться!
– Вначале вы должны меня победить, – поддразнивал дофина Роган. – Но ваше высочество – сильный мальчик!
Лесное эхо возвращало их смех. Гвардейцы тоже улыбались.
Когда у тебя одна рука, толкать даже маленькую тележку и то трудно. А тележка Жака была большая. Он миновал конюшни, хлевы, свинарник. Дальше стало чуть легче: дорожка пошла вниз по склону холма. Жак держал путь к длинной канаве, заполненной водой, снегом и грязью. Остановившись, садовник приналег на рукоятку, приподнял тележку и вывалил тело Монкура в канаву. На самом деле это была не канава, а общая могила, куда сбрасывали трупы нищих, бродяг, жертв потасовок в питейных заведениях и публичных домах. Ближе к весне канаву засыплют, а поблизости выроют новую. Пока что человеческие трупы разлагались, обретая зловещий облик. Остекленевшие глаза и пустые глазницы смотрели друг на друга, застыв в вечном изумлении.
Дверь в Салон Войны открылась. Вошел Людовик. На его лице запеклась кровь, но держался он, как и надлежит победителю.
– Как ты изменился, – оторопело пробормотал Филипп, глядя на брата.
Людовик налил себе бокал вина, сделал несколько больших глотков.
– Я приказал Маршалю допросить тебя.
– Значит, и я у тебя под подозрением.
Людовик отставил бокал.
– Это должно полностью развеять облако сомнений. Таково мое решение.
– Так зови сюда Маршаля. Развей меня вместе с твоим облаком.
– Он сейчас не может прийти, поэтому пока я сам тебя расспрошу. Ты намеренно стремился причинить ей вред?
