Справившись с волнением, Ребекка приступила к чтению.
Здание компании «Вайтейкер и Рид» господствовало над районом бостонской набережной. В то же время оно казалось каким-то недосказанным, изощренным. Это было одно из лучших творений Уэсли Слоана. На Джеда здание произвело должное впечатление. Он впервые видел его в законченном состоянии и должен был признать, что фотографии и модели не вполне передавали его достоинства. Его отец — классный архитектор, но отсюда не следует, что непременно надо служить в его фирме. Джед был доволен своей работой в собственной маленькой студии в доме на Рашн-Хилл.
Испытывая боль после встречи с Ребеккой, Джед вошел в роскошный вестибюль и поднялся на лифте на тридцать девятый этаж. Он не представлял, что скажет своему кузену Квентину. Ребенок, который мог бы быть твоим, ни в чем не виноват, и я не позволю, чтобы с ее головы упал хоть один волос.
Неплохо для начала.
Будучи Слоаном, Джед без труда прошел пост охраны и почти миновал Уиллу Джонсон, секретаршу Квентина. Но босс предупредил, чтобы она сообщала обо всех посетителях. Сегодня Квентин был не в духе.
Уилла связалась с хозяином. Оказалось, Квентин не имеет желания видеться с двоюродным братом.
— Сожалею, — сказала Уилла, дав понять, что разговор окончен.
Не тут-то было. Джед ответил, что он тоже сожалеет и прошел мимо Уиллы в кабинет Квентина. Он услышал, что секретарша позвала охрану, но Джеда это уже не беспокоило. Не медля, он распахнул тяжелую дверь орехового дерева.
— Остынь, кузен.
Квентин казался таким жалким, что Джед чуть не посочувствовал ему, но лицо Май возникло перед ним. Он вспомнил ее недовольную гримасу, когда прощался с ней в Тибероне, и слышал, как она подпевала группе, сидя в лимузине деда, и как восклицала: «Ну, папа!», словно Джед был величайшим идиотом на свете.
И лицо Там возникло перед ним. Правдивое и наивное, даже когда оно исказилось от боли и страха в тот момент, когда ее поразила пуля наемника. И лицо Ребекки, бледное от испытанного удара, краха, вероломства.
У Джеда не было сочувствия к Квентину Риду.
— Джед… — голос Квентина дрожал от волнения. Он впервые видел кузена с тех пор, как погибла Там. В строгом костюме, посреди огромного кабинета с захватывающим видом бостонской гавани, он казался не на месте, словно мальчик, переодевшийся во все отцовское и играющий роль босса. Он откашлялся и отъехал назад в начальственном кресле. Но не приподнялся. — Джед, мне приятно видеть тебя, но сейчас у меня нет времени. Зря ты вломился так.
Джед подошел ближе, отметив походя, как ужасно выглядит Квентин.
— Что тебя так испугало? Уж конечно не моя персона. Наверное, к тебе приходил белоголовый человек со шрамом, пересекающим все лицо? Успокойся, Квентин. Дай отбой охране, нам надо поговорить.
— Тебя не касается, кто ко мне приходит.
— Этот человек был у меня, в моем доме, и это меня очень даже касается.
Квентин тут же вскочил на ноги, но, поднявшись, словно не знал, как себя вести. Он то шевелил пальцами в карманах брюк, то вытаскивал ладони. Отвернувшись к застекленной стене, он вдруг развернулся и посмотрел в лицо Джеда, как будто спохватился, что кузен может выстрелить ему в спину.
— Давай поговорим, Квентин, — сказал Джед, сдерживая гнев и отчаяние.
Квентин подтянулся и сразу же вновь стал высоким, надменным, властным бостонцем.
— Мне не о чем говорить с тобой, Джед. Ты порвал все узы с нашей семьей. Если ты думаешь, что можешь здесь распоряжаться, то сильно ошибаешься.
Джед покачал головой, словно отказываясь верить услышанному:
— Ты знаешь, многие годы я очень жалел тебя. Ты потерял отца, который верил в тебя, и остался с матерью, которая…
— Мама тоже верит в меня!
— Ты рассуждаешь, словно четырехлетнее дитя. Думай что хочешь. А я скажу тебе, что думаю я. Моя жалость к тебе кончилась, когда мы оказались вместе в Сайгоне, где ты ловко использовал Там.
— Я любил ее!
— Ты прав. Господи, а как же, конечно, ты любил ее. Тогда какого черта ты на ней не женился?
— Из-за тебя Джед, — сказал Квентин. Он произнес это как нечто очевидное, с такой болью и печалью в голосе, что Джед подумал, не ошибается ли он в Квентине, но потом вспомнил, что Квентин верит в то, во что ему хочется верить. Тот продолжал таким же скорбным тоном: — Ты — отец ее ребенка. Я приехал бы за ней, но Там я был не нужен. Ей нужен был ты. Как я мог жениться на ней, если она меня не любила?
