Это был ее вечер, она его тетя, и Джед, несмотря на обиду, старался сохранять терпение.
— Тетя Абигейл, почему вы ополчились против нее?
— Дело не в ней. Просто она из семьи Блэкбернов, и хотя в том нет ее вины, но моей тоже нет, так ведь? — Абигейл вздохнула и дотронулась до руки племянника. Взгляд ее стал мягче. — Знаю, это тебя огорчает и ставит в неловкое положение, но попытайся понять меня. Скоро прибудут репортеры. Если они обнаружат здесь Ребекку Блэкберн, такую юную, привлекательную, они от меня не отстанут. И от нее. А мне не хотелось бы ворошить прошлое. Уверена, что и ей тоже. Если не ради меня, то хотя бы ради нее отведи ее домой.
— Мама права, — вступил в разговор стоявший рядом с матерью Квентин.
Джед метнул в кузена гневный взгляд.
— Вы ведь и сами не верите в то, что сейчас наговорили. Ни один репортер и бровью не поведет, появись здесь хоть сам Томас Блэкберн. Они хотят дармовой выпивки и возможности покрутиться в кругу Вайтейкеров и Слоанов, но убей меня Бог, я их не понимаю.
Квентина задели слова Джеда, и он решил было пойти на попятную, но Абигейл подняла руку, и тот замолчал, так и не начав говорить. Джед вздохнул, ничему не удивляясь. На месте Квентина он убрался бы подальше из Бостона. Сайгон как раз то что надо, но Квентин работает там на компанию матери. Он даже не заикнулся о том, чтобы не возвращаться домой. Абигейл дала ему год сроку, и Джед был уверен, что больше Квентин не получит. До гибели мужа Абигейл относилась к материнским обязанностям с прохладцей, предоставляя сыну значительную свободу. Все переменилось, когда Бенджамин Рид погиб во Вьетнаме. Джед был не склонен думать, что Абигейл стала любить сына сильней, чем при жизни мужа. Просто она решила взять его под контроль, хотя, преуспев в этом, она разочаровалась в Квентине. Абигейл упрекала его в слабости характера. Джед несколько лет назад бросил попытки разобраться в их взаимоотношениях, но кузена искренне жалел. Квентин никак не мог угодить матери.
Абигейл сохраняла величавое спокойствие.
— Можешь злиться на меня, — сказала она племяннику, — но уведи эту девушку из моего дома.
Что он и сделал.
Надо отдать должное Ребекке — она прекрасно поняла что происходит:
— Мое присутствие здесь нежелательно?
Ребекка старалась делать вид, что ее это не трогает, но Джед видел по ее глазам и пунцовым щекам, как она возмущена и унижена.
— Прости, — промолвил он через силу.
Ребекка допила шампанское.
— Не надо извиняться.
Однако он почувствовал себя виноватым. Какой он идиот, что подумал, будто тетушка потерпит в своем доме кого-нибудь из Блэкбернов! И если Ребекка старалась вежливо обходить эту тему, то ее дед высказался без обиняков. Потерпев неудачу у Абигейл, они отправились на Западную Кедровую улицу. Томас учтиво поздоровался с Джедом, но выслушивать их жалобы не стал и без всякого сочувствия спросил:
— А чего вы еще ждали?
Ребекка стряхнула с ног босоножки и ступила на персидский ковер.
— Неужели на мне вечно будет лежать проклятие за поступок, которого я не совершала?
Ее риторический вопрос не требовал ответа, но Томас сказал:
— Вполне возможно, — и скрылся в кухне.
Джед в растерянности стоял посреди полутемной гостиной.
Огонь в камине едва смягчал прохладу сырого весеннего вечера. Джед не знал, что делать: уйти или остаться. Ведь он наполовину Вайтейкер, и его присутствие может явиться назойливым напоминанием того, что Блэкберны утратили былой престиж. На протяжении веков благодаря уму и высокой нравственности они вращались в кругу сильных мира сего. С представителями этого клана по многим вопросам советовались даже многие президенты. Они были совестью Бикон-Хилл, блестящим примером того, что значит «поступать праведно». И для сохранения своего особого могущества им не требовалось много денег. Джед помнил то время, когда имя Томаса Блэкберна вызывало уважение, а люди прислушивались к его мнению, задумывались и часто меняли свое изначальное решение.
Засада в рисовых полях в дельте Меконга все перечеркнула. И если Томас Блэкберн мог привыкнуть ко многому, Абигейл Вайтейкер-Рид не позволяла ни ему, ни другим забыть случившееся. Она и в лучшие дни не умела прощать, тем более не могла она простить смерть мужа, погибшего по вине Томаса Блэкберна. Узурпировать влияние Блэкбернов ей не удалось, но она довольствовалась тем, что и от них оно ушло навсегда.
