Весь он был в черном – и доспех его был черный, и шлем, и маска, скрывавшая лицо, и упряжь конская – все из тусклого черного металла. И лук огромный, который всадник в руке держал, тоже черный был как смоль. А конь у незнакомца был красавец, загляденье просто – мощный, боевой, сразу видно. На таких дрова не возят, таких холят и лелеют, на таких только ратные подвиги совершать. Вот и стоял мальчуган, окаменев от изумления, глазел на всадника, а тот лук в колчан на седле приспособил, уздечку дернул да в глубь леса коня направил.
И вдруг увидел мальчик, как за всадником следуют еще пятеро таких же, а среди них на гигантском коне – великан настоящий, в плечах косая сажень, как и все остальные, в черном весь, страшный. Только не разглядел мальчуган толком, кто это был. Незнакомец весь укутан был в черный плащ, подбитый белым мехом, низкий капюшон скрывал лицо... Только заметил мальчик, что руки у великана не человечьи – темно-серые они были, с когтями здоровыми. Тут-то и сорвался мальчуган с места как ветер, поспешил к дому. И никому о происшедшем не рассказывал, боялся, что не отпустят его больше в лес гулять.
Рассказав Верлойну эту историю, мальчуган сказал, что, мол, кто знает – может, это те черные люди Беллар с собой увезли? Ведь на следующий же день она и пропала. Верлойн расспросил мальчугана об одежде незнакомцев, и он с трудом вспомнил, что бляхи на ножнах у всадников были странного вида. Серебряные, по форме на паука похожи. А больше ничего вспомнить он не смог, все твердил «черные, черные, все черные».
Спросил Верлойн и о том, куда незнакомцы направлялись. Паренек ответил, мол, на северо-восток ехали, в сторону реки Джанайм и Изумрудного леса. Верлойн поблагодарил паренька, тот побежал в деревню, а Верлойн продолжил свой путь к утесу.
Там он сел на их с Беллар камень, плоский валун на самом краю утеса, и глядел долго на долину и далекие горы, глядел да грустил о потерянной возлюбленной. И единственное, что пришло ему на ум, была мысль, что, возможно, мальчуган-то прав. Может, и впрямь незнакомцы эти черные имеют какое-то отношение к пропаже Беллар. Вряд ли, конечно, но все же хоть какая-то нить... Да и что эти всадники делали в такой глуши?
Деревушка Беллар не на всех картах королевства обозначена, от трактов далеко, захолустье страшное. Только сельским хозяйством и жили, торговать ездили редко, разве что на крупные ярмарки. Чужаки в эти края почти не заезжали.
А тут – всадники, да еще и воины. И с ними получеловек какой-то загадочный. Странно. На север поехали. К Джанайму. От Кифеса до Изумрудного леса миль тридцать. Меньше дня пути. И на пути город есть, Гмиэр, столица королевства Карат...
Тут Верлойн мысленно себя одернул: «Небо, да о чем же это я думаю? Ведь Беллар полгода назад пропала, весной...»
Он тряхнул головой, отгоняя мысли о погоне. Какая же погоня, если преследуемых и след простыл? Но все же тревожно было на сердце. Верил Верлойн, что Беллар жива и здорова, только в беду попала. Найти ее надо было. А коль указывала судьба ему на северо-восток, так туда и следует отправляться. На ночь глядя не стоило ехать по Кифесскому лесу, Верлойн стреножил коня, завернулся в плащ и устроился на траве, прямо там, на утесе, укрывшись от ветра за большими камнями на вершине...
* * *
Листья поражали воображение разнообразием красок. Желтые, красные, зеленоватые, коричневые, вроде бы только синих не было. Лес шумел листвой, ветер срывал пестрые листья с веток, весело кружил их в воздухе и аккуратно укладывал на землю.
Осень была самым красивым временем года в Кифесе. Погода стояла чудесная – проливные дожди еще не начались, солнце радушно светило с чистого голубого неба, земля была сухой. Время праздников плодородия, время сбора урожая... Для жителей окрестных деревень это время года было одним из самых ожидаемых – крестьяне тщательно готовились к осени весь год, моля Небо, чтобы земля была плодородна и не подвела тех, кто старательно о ней заботится.
Верлойн ехал по тропе, глубоко вдыхая осенние ароматы, радуясь, что вернулся в родные края. За три года службы он соскучился по этой простой красоте леса, по родным березкам, ясеням да дубам. Все здесь было родное – и деревья, и земля, устланная опадающими листьями, и воздух, звенящий прохладой раннего утра. Свежо было в лесу, хотелось петь песни, восхваляя красоту, которая его окружала.
