— Рай, — тихо прошептала Конда, незаметно для самой себя отказываясь от официального обращения, на котором так настаивала. — Расскажи, о что ты помнишь о детстве? О нашем с тобой детстве?
Демон несколько удивился такой просьбе, но с удовольствием поведал о том, как он каждую ночь хранил сон сестренки у изголовья её кроватки, как кормил с ложечки даже когда ей исполнилось четыре, как все время таскал её на руках к неудовольствию нянек, которые наперебой жужжали в уши отцу, что если малышка всегда будет кататься на ручках, то она в итоге не научится ходить…
А у Конды никак не шли из головы чаепития с Алис, начавшиеся семь лет назад, сразу после изгнания Эзраэля. Выводы были неутешительны:
— Это зелье забвения. Меня им поит мать Ада уже много лет, видимо, чтобы я тебя забыла. А сейчас брат подсунул его мне и сжег книгу, чтобы я забыла о том, что там нашла.
— А что там? — заинтересованно спросил принц.
— Там на странице с описанием Дыхания Смерти заговорщик оставил глубокий след от ногтя под словами, что проклятие может поразить даже демона. Собственно, так я и догадалась, что покушались на тебя, а не на отца.
Несколько бесконечных минут Эзраэль задумчиво молчал, а потом выдвинул предположение, что это, наверное, привычка заговорщика, и что по ней можно его узнать.
— Ты думаешь… ты думаешь, это не Ад? — Конда старалась спросить бесстрастно, но не смогла скрыть надежду в голосе.
На миг тень скользнула по лицу демона, и он более сухо, чем следовало, ответил:
— Я знаю, что это не он. Понимаешь ли, мы дружили до моего изгнания и доверяли друг другу, знали обо всем. Ад был помешан на зельях. Он уже тогда пробовал воссоздать сыворотку правды, и первые его успехи уже тогда заслуживали внимания. Они пресекали откровенную ложь, заставляя язык лжеца неметь. Ад нашел благодарного слушателя и по совместительству объект для экспериментов во мне. Я точно знаю вкус сыворотки правды. Точно знаю, что у нее возможно заглушить запах, но на язык я её из тысячи узнаю. Так вот, в вечер моего возвращения Ад принес для меня не сыворотку правды, а обычную воду. Поначалу я подумал, что наш гениальный брат и вкус сумел убрать и рискнул соврать — и ничего.
— Ты соврал? — голос Конды дрогнул.
— Не в принципиально важном месте, — поспешил заверить её принц. — Когда сказал, что проклятие прилетело из-за папиной спины. Хм, ничего подобного. Оно прошло точно в грудь, в область сердца. И кажется, я догадываюсь, зачем меня поили зельем забвения. Чтобы я не вспомнил того, кто колдовал, стоя в спальне короля. Но я никого не видел. Я действительно в тот момент, — усмешка, — увлекся размером таможенных пошлин. В общем, не вяжется поступок с тем, кто хотел подвести меня к эшафоту… скорее похоже на попытку дать мне шанс где-то соврать и однозначно уйти от несправедливого наказания. Не знаю, либо наш брат такой прожженный интриган, либо он в самом деле так пытался загладить вину заговорщика, который, похоже, ему очень дорог.
Значит, она была права — заговорщик был в спальне и это кто-то из самых близких. И этого кого-то явно покрывает Ад.
— Пошли к отцу, — выдала Конда единственное верное решение. Не зря же брат уводил её весь день от разговора с ним.
Глава 7
Об обретенных родственниках, прошлых деяниях и нынешних оправданиях
Набросив прямо поверх ночной рубашки первое попавшееся платье, Конда выскочила в коридор к Эзраэлю, который сперва с лукавой улыбочкой истинного демона заявил, что жена не должна стесняться своей наготы при законном муже, «брак с которым осветил сам Единый», но, поймав хмурый взгляд принцессы, всё же поступил, как благородный лорд, и подождал за дверью. Они решили пройти тем самым тайным коридором, ведущим напрямую в спальню Кандора Х. Кандида очень спешила и по непонятной ей самой причине рвалась побыстрее рассказать всё отцу. Скорее всего, мысль о том, что заговорщики засели в ближайших кругах, не давали покоя даже с условием, что их козни плетутся явно не против самого короля. Ад тоже покоя не давал. По пути Конда пыталась прикинуть, ради кого брат мог пойти на такое. Может, возлюбленная? Многие девушки в замке, от чёрных служанок до дочек знатных аристократов, засматривались на красавца бастарда, но Конда не замечала, чтобы Ад оказывал кому-то особое расположение. Интрижки у него были, она точно знала, но увлечения длились не дольше пары недель. Друзья? Но он хорошо общался только некоторыми из Черной Тридцатки. Но они все — друзья Эзраэля, даже бунтовали, когда отец признал его виновным в заговоре, за что и всех на месяц бросили в темницу и держали на хлебе и воде. Неужели кто-то из них притворялся, чтобы замести следы и не вызвать подозрений?…
