Он подошел к стоящему в углу холодильнику, открыл его и извлек оттуда бутылку настоящего шотландского виски, уже наполовину пустую.
— По рюмочке, Сергей Алексеевич?
— Знаете, не откажусь.
— Вот и правильно. Вот это по-нашему.
Ливергант наполнил рюмки. Они выпили.
— Вы собирались сказать мне пару дружеских слов, — напомнил Вепрь.
— Да, хотел. Вы давно знакомы с Лизой?
— Да как вам сказать… собственно, мы с ней незнакомы вовсе. Она меня сегодня видела впервые. Что касается меня, то недели три назад мне показал её на пляже один мой знакомый. А я со своей стороны навёл справки.
— Хм-да. Я понимаю. Хотя справки ваши — сущее барахло по сравнению с той правдой, которую вам надлежит знать. В любом случае вы очень рисковали, Сергей Алексеевич, когда подарили ей свой перстень.
Они одновременно повернулись к кровати, на которой в вечернем платье и туфлях, уткнув голову в подушки, лежала мертвецки пьяная Лизанька Ливергант. Она отчаянно сопела. Отец помог повернуться на бок и, взбив подушки, накрыл голые ноги измятым покрывалом. Наклонившись, чмокнул дочь в обиженно надутую щёчку.
Это не было игрой на публику, Ливергант в самом деле, судя по слухам, безумно любил свою дочь и жену. Вепрь верил этим слухам — иначе зачем бы тот повсюду таскал за собой обеих?
— К делу, — Ливергант резко отвернулся от дочери. — Ахмет, проводи товарища, — он кивнул на Сосунка, — в какое-нибудь надёжное место. Мне с Сергеем Алексеевичем надо поговорить на серьёзную тему.
Горец «кивнул» стволом автомата и звонким шлепком выпроводил Сосунка из каюты. Второй охранник, уперев автомат прикладом в бедро, вопросительно уставился на Ливерганта преданными глазами и, получив одобрение, оставил своего хозяина один на один с его закадычным врагом.
Ливергант достал из коробки сигару, откусил кончик и шумно её раскурил.
— Я хочу познакомить вас со своей супругой, Сергей Алексеевич, — заявил он, покончив с этой процедурой.
Вепрь искренне удивился, но вида не подал.
— Между нами, девочками, Аркадий Данилович… Зачем вам это?
— Не мне. Вам, Сергей Алексеевич, вам. Уверяю вас, вы ещё останетесь мне благодарны. А уж после этого мы сможем спокойно поговорить о том, стоит ли вам продолжать работать на нашего жалкого старичка Магистра. С вами вместе, Сергей Алексеевич, мы сможем ой какие великие дела вершить!
И он дружески подмигнул Вепрю. Тот насторожился — это у Ливерганта получилось вполне правдоподобно. Он сиял, как начищенный пятак. Похоже было, что он чертовски доволен собой.
Они вышли из каюты, оставляя у себя в кильватере дорожку табачного дыма, прошли немного вперед по узкому коридорчику и вскоре остановились у дверей другой каюты.
— Здесь, Сергей Алексеевич. Одну секунду…
Ливергант костяшками пальцев трижды стукнул. Глянув на Вепря, заговорщицки ему улыбнулся.
— Входите, открыто, — отозвался женский голос.
Ливергант распахнул дверь;
— Прошу вас, Сергей Алексеевич:
Чувствуя себя не совсем уверенно, Вепрь шагнул через порог.
У высокого трюмо подле иллюминатора, на квадратном, обтянутом велюром пуфике сидела разодетая женщина с белым холодным лицом. В ушах её блистали бриллианты. Держа перед глазами зеркало, она осторожно водила кисточкой по чёрным дугам ресниц. Не отрываясь от своего дела, она покосилась на вошедших и улыбнулась:
— Проходите, Сергей Алексеевич, не стойте в дверях, это надолго.
В глаза бросилось сходство женщины с дочерью. Хотя что здесь премудрого? Но… она чертовски напоминала…
Вепрь встал как вкопанный. Кого она напоминала, он понял, когда увидел в зеркале своё растерянное отражение.
— Думаю, вопросов нет, — довольным голосом произнес за спиной Ливергант. — Вернее, их появилась масса, но все они не ко мне.
Он бесшумно покинул каюту.
Женщина закрыла баночку с тушью и, поставив её на трюмо, часто моргая, уставилась на Вепря. Тот почувствовал, как по виску скатилась капелька пота.
Он медленно подошёл к ней, придвинув стул, сел рядом. Растерянность уже прошла, мысли снова стали ясными. Он поймал себя на том, что широко улыбается.
— Ну, здравствуй, — сказал он, хлопнув себя по коленям. — Можно сказать, доброй ночи… Нет, как ловко он это провернул! — Вепрь покачал головой. — Ну, как у тебя дела, мама?..
