— Ммм… Но вы же не учитываете, что на момент подписания Тройственного союза, который вы имеете в виду, мало кто догадывался о том, что так ярко полыхнёт на Балканах? — Адъютант получал удовольствие от того, с каким энтузиазмом букинист вступил в спор. — И, в конце концов, разве мы прогадали в итоге? Нам досталась Босния и Герцеговина.
Старик сделал шаг назад, оценивающе окинул взглядом своего собеседника, после чего с некоторым отчаянием махнул рукой и ответил:
— Но теперь у нас под брюхом Болгария, которая боготворит русских, давших им независимость… Думаете, там далеко по морю, от Севастополя до Бургаса?
— Я думаю, что русские не имеют такого флота, чтобы прийти в Бургас, там высадиться и потом двинуть войска на Вену. Это даже теоретически невозможно, — парировал адъютант. — Да и зачем им это? Мы же всё-таки союзники.
— Молодой человек… — Букинист уже готов был взорваться. — Об этом я вам и говорю уже целый час! У нас цвайбунд[39] с Германией против России и договор с Россией и Германией против кого — непонятно. Вы сами сказали — мы катимся к войне. Если даже мы с вами это понимаем, то так и случится. Давайте оставим, я начинаю волноваться! Что вы хотели почитать, мой уважаемый, единственный за сегодня гость. Вашего спутника я в расчёт не беру, он за всё время ни слова не проронил и, похоже, просто вас сопровождает. Так чем могу быть полезен?
Лузгин обернулся к Завадскому, и тот понял его с полуслова — подал аккуратный бумажный свёрток, перевязанный лентой. Спустя несколько секунд букинист опустил на глаза круглые очки и склонился над знакомыми страницами.
— Да, это мой Лейбниц… «Новые опыты о человеческом разумении». — Морщинистые пальцы старика быстро перебирали знакомые страницы. — Знаете ли, экземпляр не из разряда редких, но интересен он может быть немногим. Философия. В чём ваш вопрос?
— Видите ли, господин Гройзер, мы хотели этот труд по философии вернуть его владелице. Об этом попросил наш друг, который вынужден был неожиданно уехать. Его служба подразумевает некоторую дисциплину, и молодой человек чувствует себя не в своей тарелке. Вы нам поможете отыскать хозяйку?
Взгляд старика поверх очков просверлил адъютанта. С таким взглядом Лузгин встречался редко. Пронизывающий, колючий как шип акации.
— Во-первых, это моя книга. Она не продаётся. Об этом свидетельствует штамп. Во-вторых, почему бы вашему молодому человеку сразу не направить вас к Анне? — монотонно произнёс букинист, не отводя взгляд.
— История со многими неизвестными, господин Гройзер. Я подозреваю, что не обошлось без стрел Амура, — обезоруживающе улыбнулся адъютант. — Искать логику в поведении влюблённых бессмысленно, согласитесь. Обратите внимание, книга пахнет лавандой. Анна вложила туда надушенную открытку. Значит, между ними было всё хорошо.
Старик медленно поднёс том Лейбница ближе лицу и жадно втянул воздух. Лавандовый аромат заставил его лицо подобреть:
— Действительно, это её любимые духи. Знакомый запах.
— Вот-вот… Молодой человек, судя по тому, насколько настойчивым он был в своей просьбе вернуть Анне книгу, рассчитывает на сохранение тёплых, если не сказать больше, отношений. Имя его позвольте не афишировать. Это не наша тайна. Если девушка посчитает возможным, то сама вам расскажет.
— Что вы, она такая молчунья… — Букинист неосторожно взялся за стекло очков и вынужден был приняться протирать их платком. — У меня есть узкий круг постоянных клиентов. Анна входит в их число. Видите ли, я считаю неправильным продавать знания людям, которые их настойчиво ищут. Каждый мой клиент покупает первую книгу. Потом, когда он снова приходит и ему нужна следующая, я по глазам и ещё по кое-каким мелочам определяю, тратит ли мой гость последние деньги на это издание. Поверьте, Гройзер в людях разбирается… Если моё предположение оказывается верным, то я предлагаю обмен. Для этого книги со штампами. Знаете, сколько юных дарований я осчастливил знаниями? Нет, вы не знаете…
Старый букинист водрузил очки на положенное место, несколько выпятил вперёд впавшую грудь, застегнул на верхнюю пуговицу жилетку и извлёк из её маленького кармана небольшой ключ с привязанной к нему верёвочкой.
