Около часа он слонялся по темным улицам Эмберсон-эдишн, затем направился в центр города и зашел в ресторан выпить кофе. После этого до десяти вечера пробродил по ярко освещенным проспектам и бульварам и наконец вновь свернул на север, к родному району. Надвинув шляпу на глаза и подняв воротник пальто, он опять исходил такие знакомые улицы вдоль и поперек. Он вышагивал столь энергично, что заболели ноги и со временем пришлось поворачивать к дому, но прошел он не к себе, а уселся на огромной каменной веранде особняка Майора: смутная тень в хладной пустыни. Огни в окнах погасли, а после полуночи даже дожидающаяся его мать потушила свет.
Он просидел еще полчаса, а затем пересек дворы новостроек и беззвучно отпер переднюю дверь своего дома. В прихожей и коридоре горел свет, впрочем, в его спальне тоже. Он быстро и тихо закрыл за собой дверь, но не успел вынуть ключа из скважины, как в коридоре раздались легкие шаги.
— Джорджи, милый?
Прежде чем ответить, он отошел к окну:
— Да?
— Хотелось бы знать, где ты всё это время пробыл, милый.
— Зачем тебе?
Последовало молчание, потом Изабель робко сказала:
— Что бы ты ни делал, надеюсь, тебе было хорошо.
— Спасибо, — чуть помедлив, бесцветно ответил он.
Прошла еще минута, прежде чем Изабель заговорила:
— Кажется, ты не в настроении поцеловаться на сон грядущий? — Она усмехнулась и добавила: — Это естественно в твоем возрасте!
— Я уже ложусь, — сказал он. — Доброй ночи!
Повисла еще более долгая пауза, и наконец прозвучал такой же безэмоциональный ответ:
— Доброй ночи!
Тревожные мысли не покидали Джорджа и в постели: перед глазами проносились бессвязные куски событий этого ужасного дня, и самым ярким было воспоминание о том, как дядя опустился в большое кресло с болтающимся в кулаке галстуком, и эта картина убедила Джорджа, что его дядя Джордж Эмберсон безнадежный мечтатель и от него нельзя ожидать поддержки, ведь он этакий милый дурачок, которому не хватает естественных порывов, и в борьбе решительного мужчины за честь семьи он станет просто путаться под ногами.
Затем Джордж отчетливо увидел искаженное яростью круглое лицо миссис Джонсон, как солнце над горным плато, маячащее над огромной грудью, услышал надтреснутый, астматический голос… "делала это из благих побуждений и не разделяла мнения людей, дурно говорящих обо всем этом, обращая внимание на несчастные совпадения и"… "Узнаете, как только выйдете на улицу. Пожалуйста, покиньте мой дом!"… Джордж вновь и вновь вскакивал с кровати и босыми ногами шлепал по комнате.
За этим занятием измученного юношу застал рассвет, мрачно заглянувший в окно. Джордж мерил шагами спальню и, вцепившись себе в волосы, бормотал:
— Этого не может быть, только не со мной!
Как всегда, завтрак ему подали прямо в спальню, но он не совершил своего обычного здорового налета на изящный поднос: еда осталось нетронутой, он выпил лишь кофе — четыре чашки, полностью опустошив сияющий сталью перколятор. Пока пил, слышал, как маму позвали к телефону, стоящему в коридоре недалеко от его двери. "Да? — ответила она. — Ах, это ты! Конечно, стоит!.. Конечно… Жду тебя около трех… Да. Увидимся". Через несколько минут ее голос уже звучал под окнами. Выглянув, Джордж обнаружил, что она командует садовником, показывая, какие цветы с клумбы следует перенести на зиму в теплицу Майора. Изабель выглядела оживленной, а когда засобиралась в дом, весело засмеялась какой-то шутке, отпущенной садовником, и эта беспечная веселость больно ранила Джорджа.
Он подошел к письменному столу и, покопавшись в кавардаке, царившем в ящике, вытащил большую фотографию отца, на которую долго и задумчиво смотрел, и вдруг в глазах блеснули горячие слезы. Было странно, как во время запоздалого беззвучного разговора отца и сына невзрачное лицо Уилбура преобразилось для Джорджа в нечто значительное, с каким благородным упреком взирал он теперь на живущих, и в этих обстоятельствах уже не казалось удивительным, что молодой человек, никогда не обращавший на отца особого внимания, вдруг сотворил себе кумира из покойного. "Бедный, бедный отец! — скорбел несчастный сын. — Бедняга, как хорошо, что ты всего этого не видел!"
