— Станешь, Люси?
— Нет, — чуть слышно произнесла она.
— Но почему?
— Я старше тебя.
— На восемь месяцев!
— Ты слишком юн.
— Это… — он сглотнул, — это единственная причина?
Люси промолчала.
Она стояла, упрямо глядя в окно, не поворачиваясь, и не видела, каким раздавленным казался Джордж, но по тихому, дрожащему голосу поняла всё.
— Люси, пожалуйста, прости меня за эту ссору, — говорил он, уже робко. — Я был… я был жутко расстроен… жутко! Ты знаешь, что я чувствую к тебе, всегда чувствовал. Я всем своим поведением показывал это, с самой первой встречи, и я знаю, ты всё поняла. Ты ведь поняла?
Она не шевелилась и не отвечала.
— Ты не хочешь стать моей невестой, только потому что думаешь, что я слишком молод, Люси?
— Этого… этого достаточно, — слабо откликнулась она.
Тут он схватил девушку за руку, и она обернулась: в ее глазах стояли слезы, слезы, причины которых он не понимал.
— Люси, миленькая! — продолжал он. — Я знал, ты…
— Нет, нет! — Она оттолкнула его, вырывая руку. — Джордж, давай не будем о таких вещах.
— О таких вещах! Каких таких?
— О… помолвке.
Но Джордж уже почувствовал свою победу и торжествующе рассмеялся.
— Господи, что ж в ней такого?
— Всё, — сказала она, вытирая глаза. — Это для нас слишком.
— Нет, не слишком! Я…
— Давай сядем и поговорим разумно, дорогой, — сказала она. — Садись вон туда…
— Сяду, если ты опять назовешь меня "дорогим".
— Нет, — сказала она. — Я назову тебя так же еще один раз этим летом, когда ты будешь уезжать.
— Тогда это будет обязательным, — он засмеялся, — ведь ты стала моей невестой.
— Не стала! — возразила она. — И никогда не стану, если ты не пообещаешь мне вернуться к этому разговору только после того, как я разрешу тебе сделать это!
— Такого я обещать не могу, — ответил счастливый Джордж. — Я лишь пообещаю, что не заговорю, пока ты не назовешь меня "дорогим", а ты сама обещала сделать это в вечер моего отъезда в университет.
— Нет, не обещала, — серьезно сказала она, но потом засомневалась: — Пообещала, да?
— Разве нет?
— Я имела в виду другое, — пробормотала Люси, и мокрые ресницы сверкнули над грустными глазами.
— Я точно знаю про тебя одно, — весело сказал Джордж, чувствуя себя всё уверенней. — Ты никогда не идешь на попятный, поэтому и сейчас не пойдешь.
— Нельзя всё портить, — она замялась, а потом нерешительно продолжила: — Джордж, нам было так хорошо вместе, между нами ничего не изменится, правда? — И заулыбалась вместе с ним.
— Всё будет зависеть от того, что ты собираешься мне сказать перед моим отъездом. Ты же согласна, что нам надо всё уладить, Люси?
— Ничего не обещаю.
— Обещаешь. Обещаешь?
— Ну…
Этой ночью Джордж начал свой победоносный крестовый поход против тети Фанни, настаивавшей, чтобы он был дома к одиннадцати. Она уже ушла в свою спальню и, вероятно, легла, но Джордж, направляясь к себе, приостановился возле ее двери и пропел сочным баритоном припев из "Человека, сорвавшего куш в Монте-Карло".
Изабель вышла из комнаты Джорджа, где читала, ожидая его возвращения.
— Боюсь, ты разбудишь отца, милый. Ты пой почаще — но днем! Голос у тебя чудесный.
— Спокойной ночи, старушка!
— Я подумала, может… может, тебе захочется побыть со мной и немножко поговорить?
— Нет, не сегодня. Иди спать. Пока, старушка!
Он весело чмокнул ее, одним прыжком заскочил к себе в комнату и захлопнул дверь, вскоре стало слышно, как он шумно раздевается, напевая всё тот же мотивчик.
Мать с улыбкой опустилась на колени в коридоре и помолилась за него; сказав "аминь", она коснулась губами бронзовой дверной ручки и молча пошла в свою спальню.
Позавтракав в постели, Джордж провел утро с дедом и не видел тетю Фанни до обеда, за которым она встретила его во всеоружии.
— Спасибо за ночную серенаду, Джордж! — сказала она. — Твой бедный папенька как раз пожаловался, что уснул впервые за две ночи, но после твоих знаков внимания не смог сомкнуть глаз.
— Совершенно верно, — мрачно подтвердил мистер Минафер.
— Но я же не знал, сэр, — Джордж поспешил заверить отца. — Мне ужасно жаль. Просто тетя Фанни так дулась на меня, когда я уходил вчера вечером, что мне подумалось, что неплохо бы ее повеселить.
