Я медленно открыл глаза, потом застонал и сделал вид, будто хочу сесть, но у меня не выходит. Потерянно потряс головой и снова застонал.
Она обзывала меня самыми грубыми и грязными словами и вылила остальную воду мне на голову. Я быстро сел и ударил ногой по кувшину. Кувшин выскочил из ее руки. Она с испугу выстрелила. Пуля попала в пол между моими ногами. Следующего выстрела не было. Удар в живот заставил ее выронить пистолет и грохнуться на пол.
Я не стал терять время. Схватил пистолет и вышел в холл, чтобы как следует запереть дверь. Хватит с меня того, что Вилли уже один раз застал меня врасплох.
Когда я вернулся в гостиную, Карлетта издавала громкие стоны. Я поднял ее и перетащил на диван. Потом прошел в спальню, разорвал халат на веревки и связал ее так, что она стала похожа на упакованного цыпленка.
Потом я принес из ванной воды и дал ей напиться. К этому времени она пришла в себя и смотрела на меня, как на собрании Общества братьев сатаны, где решался вопрос о том, как лучше варить живого человека.
– Это доказательство того, милая, – сказал я, – что все на свете надо делать хорошо и никогда не надо терять надежду.
Она выдавила из себя улыбку.
– Спокойно, Кошен. Возможно, ты думаешь, что поступил хорошо. Но твоя надежда не оправдается. У меня здесь достаточно друзей, которые позаботятся о тебе.
– Хорошо, милая, – сказал я ей. – Но кроме ненависти, у тебя ничего нет. Прости, что мне пришлось плохо обращаться с тобой!
Я вышел из гостиной и прошелся по квартире. В кухне я нашел большой погреб, набитый углем и коксом. Он как раз подойдет для Карлетты. Я вернулся в гостиную, подхватил ее на руки и отнес на кухню. Там я сунул ее в погреб.
– Ты можешь орать тут сколько угодно, детка, – сказал я, – и никто тебя не услышит. Если проголодаешься, кусок кокса не повредит тебе.
Я не скажу вам то, что она мне выдала, потому что даже если вы и поймете, то ни за что не поверите, что такой хорошенький женский ротик, как у Карлетты, мог выдать такие слова.
Я закрыл погреб в тот момент, когда она говорила мне, что случится с моими внуками. Я запер погреб и сунул ключ в карман. Потом вернулся в гостиную. Налил полстакана виски, выпил и задумался.
Сперва я решил, что парень, который прятался в ее спальне, был незнаком мне, то есть он не был тем, кого я знал как Гранта, потому что иначе Карлетта не стала бы говорить мне о нем. А если это так, то Грант еще не знает, что я повидал Карлетту, потому что ему неизвестно, что у меня есть ее адрес, и потому он верит, что вечером я пойду к Херрику. Но Грант думает, что он знает, что я буду делать вечером. Он думает так потому, что сам вбил мне в голову идею. И у него есть причина так думать, потому что это был его собственный план. И мне известно, о чем он думает.
Я выпил еще и пошел в ванную. Когда я посмотрел на себя в зеркало, я чуть не испугался, потому что моя рожа выглядела как территория, оккупированная Гитлером. Нос и щека были порезаны, а глаз опух так, будто по нему стукнул Джо Луис. Я обтерся мокрым полотенцем, потом схватил шляпу и пальто, захлопнул за собой дверь квартиры и ушел.
Внизу я нашел привратника. Этот парень показался мне умным, потому что он оглядел мою физиономию, но и глазом не моргнул. Я достал пятифунтовую бумажку.
– В квартире мисс Лариат произошла небольшая неприятность, – сказал я. – Я ее брат, и у меня случилось недоразумение с парнем, который у нее был. Возможно, вы помните его.
Он сказал, что помнит.
– Ну, этот парень не джентльмен, – продолжал я. – Он увивается за моей сестрой, а ей это не нравится. Когда я ему сказал это, он ударил меня китайской вазой. Видите, что он со мной сотворил?
Он сказал, что видит.
– Так что, – закончил я, – если этот парень придет сюда снова, – а я думаю, что он придет, – вы должны ему сказать, что мисс Лариат уехала и что она не хочет его видеть. Не позволяйте ему болтаться тут.
Он сказал, что надеется, что мисс Лариат сама подтвердит ему это.
– Конечно, подтвердит, – согласился я. – Но она не хочет, чтобы до вечера ее беспокоили. Она легла отдохнуть. Ее расстроили эти неприятности.
