Четвертое движение, которому мы дали имя движения материи, некоторым образом противоположно движению, названному нами движением освобождения. Действительно, при движении освобождения тела отвращаются, убегают, уклоняются от нового размера, или нового объема, или нового расширения, или нового сжатия (ибо это разнообразие слов обозначает то же самое), и всеми силами стремятся вернуться в прежнее состояние. В этом же движении материи, наоборот, тела стремятся к новому объему, или размеру, и стараются приблизиться к нему охотно и быстро и иногда путем самого бурного усилия (как в движении пороха). Средства же этого движения -- хотя и не единственные, но наиболее могущественные или по крайней мере наиболее частые -- суть тепло и холод. Например, если воздух расширяется вследствие растяжения (как при высасывании воздуха из стеклянных яиц), то он движим большим желанием восстановить свой прежний объем. При сообщении же тепла, наоборот, он стремится расшириться и желает нового объема и охотно переходит в него, как бы в новую форму (как говорят); и после известного расширения не старается возвратиться, если только его к этому не побуждает приближение холода. Но это не есть возвращение, а повторное преображение. Таким же образом и вода, если ее пытаются сжать, подвергая давлению, сопротивляется, желая стать такой, какой она была, т. е. шире. Но если является сильный и продолжительный холод, она охотно и добровольно преображается до плотности льда; и если холод продолжается все время и не прерывается потеплением (как это бывает в более глубоких пещерах и погребах), она обращается в кристалл или в подобную материю и никогда не принимает прежнего вида.
Пятое движение есть движение непрерывности. Под этим мы понимаем не простую и первичную неразрывность одного тела с другим (ибо это есть движение сцепления), но непрерывность известного тела в себе самом. Ибо совершенно достоверно, что все тела избегают ослабления непрерывности, одни -- больше, другие -- меньше, но все в известной степени. Так, если в твердых телах (как в стали или в стекле) сопротивление ослаблению непрерывности наиболее сильно и упорно, то даже и в жидкостях, где движение этого рода кажется прекращающимся или по крайней мере ослабевающим, все же не наблюдается его полное отсутствие; оно сохраняется и здесь, хотя как бы в наиболее низких степенях, и обнаруживается во многих явлениях, так, например, в водяных пузырях, в округлости капель, в тонких струйках стекающей воды, в вязкости клейких тел и тому подобных явлениях. Но наиболее обнаруживается это стремление, если пытаться довести прерывность до мельчайших частей. Ибо в ступках после разбивания до известной степени пестик уже больше не действует; вода не проникает в слишком малые трещины; даже и самый воздух, несмотря на тонкость его тела, не тотчас проникает в поры более плотных тел, но лишь длительным внедрением.
Шестое движение есть движение, которое мы называем движением выгоды или движением нужды. Посредством него тела, если они, находясь среди совершенно чужеродных и как бы враждебных тел, получают возможность избежать этих чужеродных тел и присоединиться к более близким телам (хотя бы эти близкие тела были такими, у которых нет тесного согласия с ними), тотчас принимают и избирают их как предпочтительные и как будто считают это выгодным (откуда мы и взяли название), как если бы они ощущали нужду в таких телах. Например: золото или другой металл в форме фольги не любит окружающего воздуха; поэтому, если оно встречается с каким-либо осязаемым и плотным телом (как палец, бумага и что угодно другое), оно тотчас к нему пристает и не легко отрывается. Так же и бумага или ткань и другие тела этого рода не ладят с воздухом, который проник в их поры; поэтому они охотно впитывают воду или жидкость и вытесняют воздух. Так же сахар или губка, погруженные в воду или вино, если часть их выдается и далеко поднимается над вином или водой, понемногу и постепенно привлекают воду или вино вверх.
Отсюда получается превосходное правило для открытия и разложения тел. Ибо если можно, оставив разъедающие кислоты, которые сами открывают для себя путь, найти тело, сообразное и более согласное и дружественное какому-либо плотному телу, чем то, с которым последнее смешано как бы в силу необходимости, то это плотное тело тотчас отрывается и расслабляется и принимает внутрь себя то второе, исключив или удалив предыдущее. Это движение выгоды действует или имеет силу не только при соприкосновении. Ибо электрическое действие (о котором Гильберт и другие после него пустили столько сказок) есть не что иное, как стремление тела, возбужденного легким трением и плохо выносящего воздух, но предпочитающего какое-либо другое осязаемое тело, если оно находится поблизости.
