Язык создан для того, чтобы люди общались между собой. Но с богом не нужно разговаривать, это не объект общения. Нет необходимости в том, чтобы между вами и истиной происходила дискуссия. Язык не нужен вообще. Необходима только глубокая тишина. В ее пространстве все слова, все языки, все имена и адреса исчезают. Остается только то, что вы принесли вместе со своим рождением и унесете вместе со смертью. Все, что произошло между рождением и смертью, в этом пространстве тишины теряет смысл. В этом вся сложность, в этом загвоздка.
Но невидимое остается невыраженным.
Никто не способен дать истине описание, выразить ее. Ни писания, ни Веды, ни Коран. Они пытались. Они давали намеки. Но все усилия оказались тщетными. И они никогда не достигнут успеха, потому что язык может выразить только незавершенное. Он был создан только для этой цели – он не может выражать целое.
Каждый раз, когда вы немного возвышаетесь над своей обыденной жизнью, вы понимаете, что очень сложно выразить то, что происходит, в словах. С подобной проблемой сталкивается и поэт – он стремится описать то, что пребывает в высших сферах, и все же ему это как-то удается. Но просветленный человек оказывается в гораздо более затруднительном положении. Ему нужно описать запредельное, и поэтому он должен спуститься в более низкие слои и выразить это обычным человеческим языком. Но в этом процессе все важное и существенное теряется. Цельная фигура претерпевает изменения, и возникает нечто другое.
Говорят: «Он вечно молод, он бессмертен!» —
Но невидимое остается невыраженным.
И затем Кабир говорит:
Он не имеет ни рода, ни формы, ни цвета.
Он имеет в виду, что бог не относится ни к какому классу, не имеет ни формы, ни цвета. Тогда как его описать? Что бы вы ни сказали: что он бесформенный или что он обладает формой, – все это будет неполным. Ему присущи все качества и при этом – ни одно из них в отдельности.
Давайте попытаемся понять это в деталях. Действительно, бог содержится во всех формах и все же не имеет формы. Он не мог бы присутствовать во всех формах, если бы сам имел какую-то форму. Именно потому что он с легкостью принимает любую форму, сам он не имеет формы. Бог бесформенный и в то же время проявлен во всех формах.
Если воду налить в глиняный горшок, она примет форму горшка, а если ее налить в кувшин, она примет форму кувшина. Вода не претендует на то, чтобы иметь свою собственную форму. Если бы она настаивала на этом, то не смогла бы принять форму кувшина. Но если воду заморозить и превратить в лед, она обретет определенную форму. И если после этого попытаться запихнуть ее в кувшин, то он расколется. Лед не сможет принять форму кувшина. Вода не настаивает ни на какой форме. Вода очень покладиста, она не упряма. Превращаясь в пар, она достигает почти что бесформенного состояния. Какое-то время пар еще виден, но потом он становится невидимым.
Вода может находиться в трех состояниях. Первое – это бесформенность. Она испаряется в небе, не оставляя за собой ни следа, – как ни пытайся, ее там невозможно найти. Второе, промежуточное, состояние – это сама по себе вода. Она не настаивает на том, чтобы иметь какую-то определенную форму, но все же у нее есть форма – форма сосуда, в который она налита. И третье, последнее состояние – это лед. Лед упрям. Такая текучая субстанция, как вода, может стать твердой, как камень!
Вы тоже можете находиться в любом из этих трех состояний. Вы можете быть застывшими, как лед, – и это стадия великого невежества; или вы можете быть, как вода. В этом состоянии пребывает мудрый человек – тот, кто еще не окончательно пробудился, но у кого уже случаются проблески сознания. Теперь он больше не упрямится – он принимает форму того сосуда, в который попадает. И, в конце концов, человек оказывается в третьем состоянии – в состоянии просветления; в состоянии, когда он растворяется в высшем сознании. Теперь нет того, что могло бы принять форму, – теперь он подобен пару.
Люди часто спрашивали у Будды: «Где ты будешь находиться, когда покинешь тело?» Будда отвечал: «Мне некуда идти. Я затеряюсь, растворившись в безбрежном сознании». Одного прекрасного христианского святого Мейстера Экхарта как-то спросили: «Когда ты оставишь тело, где ты будешь пребывать?» Экхарт ответил: «Нет необходимости где-то находиться». Тот, кто задал этот вопрос, едва ли смог понять, что ему ответили, – ведь Экхарт говорил на языке, на котором можно говорить только о природе пара.
