Пусть придет то, что есть, – позволь это!
Сати готова к огню смерти.
Используемый здесь символ заслуживает того, чтобы его понять. Еще до того, как в Индию пришли англичане, существовал обычай, согласно которому вдова, сати, по собственной воле сгорала заживо в погребальном костре вместе со своим мертвым мужем. Позже, в девяносто девяти процентах случаев женщина делала это против своей воли, и поэтому, в конце концов, правительство отменило этот обычай. Но были времена, когда это происходило без принуждения. Таких женщин называли сати.
Когда этот обычай только зарождался, он возникал из великой любви, из очень глубоких отношений. Нигде в мире не происходило подобного. Такое возможно было только в Индии, потому что только Индия познала величайшие вершины любви. Индия познала ощущение единения, ощущение единства двоих возлюбленных. Из этого единения родился обычай сати.
Если любовь достигла такой глубины, что стала для женщины вторым миром, тогда для нее нет другого выбора, кроме как соединиться со своим возлюбленным в смерти. Если между мужем и женой существует глубокая любовь, тогда в момент смерти мужа жизнь жены тоже заканчивается. Продолжать жить не имеет смысла. Будут наступать новые дни, но в них не будет красоты. Будут наступать ночи, и звезды будут сверкать по-прежнему, но с этого момента для бедной вдовы не будет существовать звезд. Теперь для нее все померкло, теперь ее свет погас. Когда лампа любви потухает, жизнь теряет смысл. Вдова добровольно поднимается на погребальный костер, держа в руках горшок с киноварью.
Сати готова к огню смерти.
Огонь будет разгораться, пламя подниматься вверх, и жена станет сати. Киноварь – это символ удачи. Он использовался для того, чтобы показать, что для женщины, потерявшей мужа, огонь перестает быть огнем – он становится счастьем.
Сати собирается встретиться не со смертью, она собирается встретиться со своим мужем. По другую сторону пламени стоит ее любимый, огонь для нее – это дверь в рай. Это не смерть, это дверь к жизни. И поэтому сати, держа в руках киноварь – символ удачи, – поднимается на погребальный костер.
Пусть придет то, что есть, – позволь это!
Сати готова к огню смерти.
Кабир говорит, что готов принять все, что произойдет, потому что теперь пути назад нет. Он стоит здесь подобно сати с горшком киновари в руках: если ему необходимо пройти сквозь огонь, он готов. Если на другой стороне находится Бог, Кабир охотно пройдет через смерть, Кабир готов встретиться с ней.
Пусть придет то, что есть, – позволь это!
Он просит свой ум отбросить все колебания, всю нерешительность. Он говорит, что сейчас уходит, что наступил последний момент. Он готов пройти через смерть, потому что понял, что такое жизнь. И поэтому Кабир просит свой ум прекратить все бессмысленные разговоры. «Довольно, – говорит он. – Я и так слишком много тебя слушал».
Кабир не пытается успокоить ум, он просто говорит ему, что его беспокойства бессмысленны. Он уже начал свой путь – в его руках горшок с киноварью, и следующим шагом будет шаг в огонь. Он готов умереть, его возлюбленная зовет с другого берега: «Что ты медлишь, глупый?» Но ум не дает никакого ответа. «Теперь я полностью готов, – говорит Кабир. – Теперь я больше не буду тебя слушать». Когда приходит такой момент, ум уступает. Но не ранее.
Пока продолжает существовать хоть малейшая надежда, ум будет пытаться соблазнить, подловить вас. Он будет использовать различные трюки, он попытается отговорить вас тысячей и одним способом. Он приведет множество аргументов, пытаясь сбить вас с вашего пути, он создаст всевозможные приманки, пытаясь заманить вас в ловушку. От ума можно освободиться только тогда, когда ваше решение окончательно, когда ваше намерение абсолютно, и вы способны сказать уму: «Что бы ты ни говорил, это не будет иметь значения».
Перестань колебаться, сумасшедший ум!
Теперь слушающий ушел. Его путешествие уже началось, и о возвращении не может быть речи. И когда ум убедится в том, что вы к нему не вернетесь, он утихнет.
Люди приходят ко мне и говорят, что хотят принять саньясу, но их ум колеблется. Различными способами он пытается их отговорить. Ум говорит, что у них есть дети, жены, социальные обязательства; он говорит, что если они начнут ходить в оранжевых одеждах, люди будут смеяться. Еще не вставал вопрос об умирании, еще не вставал вопрос об объятиях пламени в погребальном костре, а вы уже боитесь носить одежду, цвет которой является символом огня.
