Великая Парагвайская война - страница 16

Бразильский император Педро II в адмиральском мундире

Колонна полковника Рескуина в составе 2500 кавалеристов, батальона пехоты и трех полевых орудий 27 декабря форсировала пограничную реку Апа у городка Бела-Виста. Не встречая сопротивления, она развернула наступление на север, в направлении военного лагеря Миранда. Кавалерийский полк Урбеты, состоящий из 300 всадников, двигался туда же по другой дороге, проходившей через приграничный поселок Дорадос, где его встретил бразильский пограничный отряд численностью всего 16 человек под командованием лейтенанта Антонио Жоао Рибейры. Несмотря на безнадежное соотношение сил, бразильцы приняли бой и погибли. Спасся только гонец, которого Рибейра отправил в Миранду с сообщением о вторжении.

В 1999 году на месте боя установили памятник отважному лейтенанту, на постаменте которого выбита фраза из его последней депеши: «Я готов умереть, но моя кровь протестует против вероломной агрессии и вопиет о мщении!».

Однако до мщения было очень далеко. 29 декабря колонны Рескуина и Урбето соединились в брошенном лагере Миранда. Его комендант полковник Диас да Силва решил не повторять бессмысленный подвиг Рибейры и увел своих солдат вместе с гражданскими жителями лагеря на север, приказав перед уходом сжечь постройки.

Полковник Висенте Барриос

30 декабря да Силва пришел в городок Ниуаки, где жило примерно 500 семей. После объединения с тамошним гарнизоном под его командованием оказались 129 солдат, а также 89 национальных гвардейцев, полицейских, пожарных и музыкантов военного оркестра. Полковник объявил набор добровольцев для защиты города, однако на его призыв откликнулись всего 20 человек, остальные предпочли спасаться бегством. Хотя силы были явно не впечатляющие, да Силва приказал им занять оборону вдоль берега реки Ниуаки, протекавшей у южной окраины одноименного города.

1 января парагвайцы форсировали реку и атаковали эти позиции, предварительно обстреляв их из пушек. Первую кавалерийскую атаку бразильцам удалось отбить, несмотря на то что дело дошло до рукопашной, в которой бойцы да Силвы потеряли 57 человек убитыми и ранеными. Парагвайцы о своих потерях не сообщали, известно только, что у них погиб лейтенант Камило Кастелло и получил ранение сам полковник Рескуин.

Принявший командование майор Урбета отправил эскадрон лейтенанта Бласа Антонио искать другой брод, чтобы обойти оборонявшихся и ударить по ним с тыла одновременно с новой фронтальной атакой. Вовремя заметив этот маневр и понимая, что комбинированного удара его сильно поредевшее войско не выдержит, да Силва приказал отступать.

Заняв оставленный войсками и населением город, парагвайцы начали прочесывать окрестности в поисках скрывшихся горожан и жителей близлежащих селений. Людей они отлавливали и уводили в рабство, а поместья и фермы – грабили подчистую.

Полковник Франсиско Исидоро Рескуин

Если фермеры пытались сопротивляться, их убивали. Согласно бразильским данным, парагвайцам в эти дни удалось найти и разорить не менее 30 ранчо и фазенд, захватив примерно 300 человек. В общем, с первых же дней стало ясно, что эта война будет вестись отнюдь не по европейским правилам середины XIX века, а по неписаным и жестоким канонам средневековья.

В середине января объединенная колонна Рескуина и Урбето возобновила наступление. Вновь не встречая отпора, она промаршировала на север еще 200 километров, захватив городки Табоко и Кошим. К началу марта парагвайцы почти без потерь заняли обширную территорию, сравнимую по размерам с самим Парагваем в довоенных границах. Правда, до столицы провинции они, по неизвестной причине, так и не дошли, и Куяба избежала печальной участи разоренных поселений.

Тем временем Бразилия успешно решала уругвайскую проблему. Если Лопес планировал нападением на Мату-Гросу переключить ее внимание и заставить начать переброску войск на новый фронт, то он просчитался. Ни одного солдата бразильцы из Уругвая не вывели, а чтобы восполнить дефицит военной силы – объявили набор добровольцев.

Известие о вторжении вызвало в бразильском обществе всплеск патриотизма. Молодые люди тысячами записывались в формируемые повсеместно батальоны «Волонтеров родины». Их энтузиазм подогревало обещание императора выделить всем добровольцам по завершении войны участки плодородных земель.