«Он сейчас нападет! Это зверь, стреляйте!»
Кто-то с хохотом подхватывает корзинку и, размахнувшись, швыряет ее вдаль. Мгновение полета – и корзинка плюхается в озеро. Но прежде чем она успевает набрать воды – удар, рывок, и корзина взмывает в небо.
Крики ужаса внизу удаляются, становятся все тише. И вот уже нет в целом мире больше ничего, кроме ветра…
Кирья глубоко вздохнула и с силой провела ладонями по лицу, прогоняя морок. Никого больше не было на крыше, дух древнего зверя исчез, но его крик все еще звучал в ее ушах. Как и хохот того, кто швырнул ее в воду, прямо к твари в лапы…
«А все-таки крылатый дух исчез, – подумала она, бодрясь. – Я прогнала его!»
Но в ушах ее снова зазвучал отвратительный хохот:
«Ха-ха! Не доросла ты еще, чтобы приказывать тварям из Бездны! Этим искусством владеет лишь тот, кто сам призвал их оттуда!»
– Это вообще что за зверь? – с сомнением спросил повар, держа за длинный хвост бурую мохнатую тушку. – На зайца вроде не похож…
– Мохначи притащили? – с пониманием спросил Хаста. – Им-то все равно, ясное дело. Это выдра.
– Ее едят?
– Всё едят, – глубокомысленно заметил жрец.
Повар скривился:
– И как мне ее приготовить, чтобы наследника не стошнило? Пойду выкину. Пригляди за котлом, почтенный жрец…
– Зачем? Оставь, пригодится.
– Неужели ты стал бы есть выдру?
– Если б ты знал, что мне в жизни доводилось есть, – хмыкнул Хаста. – Были времена, когда я сожрал бы эту выдру вместе с кожей и костями…
– Приходилось голодать? – сочувственно спросил повар.
– Я пережил великий голод в Майхоре, – сумрачно ответил Хаста.
– Ого! Сколько ж тебе лет?
– Больше, чем ты думаешь… Я был тогда ребенком. Мне было лет девять, – впрочем, я не знаю своего возраста…
– Тогда понятно, почему ты такой тощий и малорослый, – сказал повар, помешивая похлебку. – Да… Ужасные вещи рассказывают о Майхоре. Там были голодные бунты… Озверевшие северяне творили такое – как под ними земля не расступилась и не поглотила их!
Хаста поглядел на него серьезно и грустно:
– Ты говоришь с чужих слов, а я видел это своими глазами. Но я не могу их осудить, хоть и понимаю, что они и их деяния прокляты богами. Они пережили такие страдания, какие тебе и не вообразить.
– Они пожирали людей! – настаивал на своем повар. – Это против любых божеских законов! А потом государь послал туда накхов, и они подавили восстание. Есть все-таки и в накхах что-то хорошее.
– Подавили восстание? – странным голосом переспросил Хаста. – Так это называется? Они просто убили всех схваченных, от мала до велика. Ну, почти всех…
Хаста устремил взгляд то ли на котел с похлебкой, то ли на что-то, видимое ему одному. Повар с любопытством ждал, когда жрец заговорит.
– Да, прежде чем мятежники разграбили и сожгли Майхор, это был богатый город. Мне он казался огромным. Впрочем, я был тогда совсем мал. Не помню, что привело меня на его улицы. Не помню, что я там делал. Но осталось будто какое-то видение. Огромные дома по обе стороны дороги… Храм, от великолепия которого перехватывало дыхание. Помню сад…
Хаста задумчиво поглядел на реку, с однообразным грохотом падающую вниз со скалы, и верхушки сосен в небе.
– У твоего дома был сад? – спросил повар.
– Нет, у меня и дома-то не было. Я жил в саду, словно птица. Питался одними яблоками. Днями и ночами сидел на деревьях.
– Это еще почему?
– Внутри сада был дом, уж не знаю чей. Но это был знатный господин, и он совсем не желал, чтобы какая-то рыжая зверушка вроде меня обирала его яблони. По саду то и дело ходил сторож с увесистой палкой, и на глаза ему лучше было не попадаться. Там я быстро научился вслушиваться в чужие шаги и различать, кто и куда идет.
– Ишь ты! – покачал головой повар. – Что же было дальше?
– Потом Майхор взяли бунтовщики. Они навалились столь быстро и яростно, что город даже и подумать не успел о защите. Словно черная туча накрыла его дворцы и храмы и пролилась кровавым дождем… Я сидел на дереве и все видел. Как сейчас помню лица победителей – обтянутые кожей скулы, запавшие щеки, провалившиеся, горящие безумием глаза… Но как мне показалось, они сеяли погибель равнодушно, без какой-либо ненависти. Они просто были очень голодны…
