– Ерунда! Разве Исварха ежегодно не побеждает Первородного Змея в день солнцеворота?
– Кстати, о змеях… Про отца твоего суженого, Гауранга, рассказывают жуткие вещи, – понизив голос, продолжала Джаяли. – Дескать, в Ратхане он устроил многотысячное жертвоприношение Первородному Змею…
– Ты точно наслушалась уличных проповедников! – рассердившись не на шутку, резко оборвала ее Аюна. – Неужели ты полагаешь, что наш божественный отец выжил из ума и не ведает, что творит?
– Кто я, чтобы усомниться в его мудрости! – замахала руками Джаяли. – Ты права, милая, это просто сплетни. А может, мне просто не очень нравятся их мужчины. Уж очень они неказисты. Впрочем, твой жених на церемонии надевания браслетов выглядел неплохо. Если бы он был повыше хотя бы на полголовы и не такой смуглый…
– …то он был бы арием, сестрица, – со смехом ответила Аюна.
Несколько мгновений они молчали. Царевна злилась на старшую сестру, отгоняя от себя навязчивые видения накхского погребального костра. Джаяли смотрела на нее загадочным взглядом, не спеша делиться потаенными мыслями. Она и так сказала достаточно.
Что ж, если Аюна не желает слышать, ей же хуже…
– А что это у тебя? – спросила Джаяли, заметив вдруг длинный потрепанный свиток, покрытый пестрыми рисунками и записями. Свиток лежал на каменном полу, развернутый вдоль окон от стены до стены.
– Это? Заметки о путешествии в полуденные страны, – оживленно заговорила царевна, радуясь, что сестра решила сменить неприятную тему. – Мне дал их почитать дядя Тулум.
Аюна любила дядю-жреца – он часто приносил ей что-нибудь занимательное из истории или древних героических легенд, порой подолгу беседовал о божественном и человеческом и вообще относился к царевне и ее младшему брату Аюру куда внимательнее и сердечнее, чем родной государь-отец.
– Ты знаешь, Джаяли, что совсем недавно из дальних стран вернулись отправленные дядей люди, которые искали сказочную прародину ариев, что, по легендам, погибла в великой битве Исвархи с Первородным Змеем? Они ушли на юг два года назад. Многие тогда подсмеивались над дядюшкой, называя его мечтателем и упрекая, что он впустую тратит деньги из казны. Но он оплатил поход из собственных средств, а во главе поставил своего человека – Аоранга…
– Что такое этот Аоранг? – спросила Джаяли. – Я слыхала о нем. Какой-то удивительный дикарь, натасканный дядей?
– Воспитанный им, – поправила Аюна. – Вообрази – он из мохначей, самого дикого из подвластных нам племен. Дядя как-то рассказывал, что он обладает колдовским даром.
– Каким?
– Даром исцеления. Он лечит прикосновением, чует запах болезни, как звери, и еще много всего…
– Надо же! – недоверчиво заметила сестра. – И он умеет говорить на человеческом языке? Погоди, погоди! Мохначи – это же погонщики мамонтов? О боги! Они же почти звери! Так это существо ходит в шкурах и ужасно воняет?
– Сейчас ты сама все узнаешь.
– Да ты что?! – ужаснулась Джаяли.
Аюна весело посмотрела на нее.
– Да, я его жду. Он скоро придет за свитком и расскажет о походе сам. Может, останешься?
– Вот еще! – фыркнула Джаяли, вставая из-за стола. Служанки тут же подскочили, обувая ее в остроносые туфли и бережно укутывая в драгоценное покрывало. – Нисколько не любопытно слушать рычание и мычание косматого полузверя…
Женщина с беспокойством взглянула на младшую сестру:
– Он не опасен?
– Неужели дядя подверг бы меня опасности, присылая злобного дикаря?
– Ну-ну. Говорят, мохначи настолько сильны, что способны разорвать человека надвое голыми руками. А еще я слышала, что они подвержены внезапным приступам ярости. Не отпускай служанок да непременно вызови сюда стражу. Удачи!
Сестра неспешно удалилась, расцеловав ее на прощание. Спустя недолгое время после того, как мелодичный перезвон ее украшений затих в коридорах, в покои царевны вошел стражник.
– Госпожа, там пришел… этот… – страж помялся, не зная, как титуловать гостя, – Аоранг! За свитком достопочтенного Тулума!
У Аюны вспыхнули глаза от любопытства. Она села у стола, приняла гордую позу и величественно приказала:
– Позови его сюда! А сами останьтесь снаружи!
