Свадьба у ариев, особенно в царской семье, – священное действо, подобное великому храмовому празднику. День за днем десятки людей, вовлеченных в него, совершают одни ритуалы за другими, и каждое из таинств – очередная ступень незримой лестницы, по которой невеста переходит из семьи отца в род мужа. Простые обряды из незапамятных времен, полные глубокого смысла, освящены радостью обеих семейств, но каждый шаг, каждое движение выверены заранее, словно на представлении в честь божества. Свадьбы накхов были совсем не такими, но Ширам послушно играл свою роль – награда того стоила.
Он прикрыл глаза, вспоминая тот день.
Всюду цветы – все вокруг усыпано срезанными бутонами, от их назойливых сладких ароматов кружится голова…
Торжественные песнопения жрецов Исвархи – низкие голоса слаженно выпевают строки древнего, как само время, гимна из Ясна-Веды…
Дым благовоний, потрескивание священного костра…
Разряженная толпа гостей, придворных и родственников, самоцветы украшений и золото волос – сплошь знатнейшие арии, накхов там почти не было, кроме стражи…
И они с невестой, стоя на помосте, перед ликом божественного огня надевают друг другу на руки браслеты. Это не просто сговор – в этот миг царь передает дочь будущему зятю, и до следующего обряда, который разорвет связь девушки с отчим домом, они оба должны быть ее поддержкой и защитой.
Царевна была немного выше его ростом. Шираму вспомнился смелый, почти дерзкий взгляд, когда Аюна смотрела прямо ему в глаза.
Неожиданно для себя он задумался – а что у нее-то на уме? Рада ли она такому жениху, как он?
Земля ариев, обретенная ими после исхода предков из благословенных земель полудня, отнюдь не была царством богов на земле. В северных уделах случались снежные зимы, так что и всаднику не проехать, а южнее по многу дней кряду лили холодные секущие дожди, от которых на душе было уныло и зябко, хоть на улице, хоть у очага. Но под конец лета столица Аратты томилась от жары. Особенно в столице, где накаленные за день кровли и после заката продолжали полыхать, внутренние сады особняков оставались последним убежищем от зноя.
Летним вечером все окна в покоях царевны Аюны в Лазурном дворце были распахнуты настежь. Как только солнце ушло за крыши, из сада по мраморному полу протянулись длинные синие тени, и все цветы начали пахнуть еще сильнее. Джаяли, старшая сестра царевны, вздохнула, радуясь прилетевшему из сада ветерку, и сделала знак служанке, чтобы та налила ей еще освежающего напитка.
Сестры сидели за накрытым столом, лакомились сладостями и отдыхали за беседой от утомительного и важного дела – обсуждения приданого. Повсюду в покоях стояли распахнутые сундуки, а их содержимое было расстелено и развешано где только возможно. Руководить этим почти ритуальным действом должна была мать невесты, но та давно уже покинула мир, и из старших родственниц у Аюны осталась только сестра Джаяли. Когда-то такая же тонкая и порывистая, как и младшая, она с годами пополнела благодаря спокойствию и довольству, обретенному в счастливом браке с вельможей-арием. Она с улыбкой любовалась сестрой, которой две служанки заплетали великолепные волосы цвета меда в длинную и сложную, почти до колен, косу в двенадцать прядей.
– Понимаю, что во время обручения ты его толком не разглядела, – говорила Джаяли. – Это обычное дело. Да в сущности, ничего и не потеряла.
Аюна, вытянув перед собой руку, задумчиво рассматривала тяжелый золотой браслет в виде обвивающей руку змеи. Другой такой же оттягивал второе ее запястье. Браслеты были грубоватые, дикарского с виду литья. Царевне было немного неловко носить их при дворе.
– Рассказывай, Джаяли. Ты обещала спросить у мужа о Шираме.
– Ну-у, кое-что я разузнала, – протянула Джаяли, обмахиваясь веером из пышных перьев. – Твой саарсан весьма богат… Для накха, конечно.
– Богатый накх. – Аюна пренебрежительно фыркнула. – Смешно.
– Не скажи! У него огромная крепость в Накхаране, дворец в столице…
– Видела я тот дворец: две каменные стены углом и ни одного окна, даже ворот нет. По воздуху они туда попадают, что ли? Что еще, сестрица?
