Подробности скандального разоблачения поместил ряд газет и кубинский журнал «Богемия».
Стало известно, что диктатор Боливии генерал Луис Гарсия Меса намерен продать с аукциона дневник кубинского революционера Эрнесто Че Гевары. В ходе консультаций и оценки эксперты антикварной фирмы узнали, что дневник украден, а это значило, что любая причастность к его перепродаже будет плохо отражаться на репутации фирмы. От акции, несмотря на то, что было уже объявлено, удалось отказаться, и «Сотби» некоторое время не принимала исторических документов.
Однако 31 октября 1985 года в нью-йоркском офисе фирма «Сотби» продала с аукциона за 31 900 долларов письмо, которое написал американский первопроходец Даниель Бун 1 апреля 1775 года своему товарищу по похождениям полковнику Ричарду Хендерсону.
Через два года после сделки лондонская фирма пережила трудный момент, когда вынуждена была сообщить, что письмо Буна оказалось… подделкой, не имеющей никакой ценности. Фирма возвратила деньги покупателю, но еще долго отклоняла следующие предложения, касающиеся эпистолярного наследства.
Названное письмо первопроходца в «Сотби» продал некий Кеннет Вули, американский бизнесмен из Солт-Лейк-Сити, двоюродный брат которого и совершил подлог. Продавец, в ответ на требование вернуть деньги, полученные за фальшивку, отказался это сделать, мотивируя тем, что эксперты «Сотби» сами и без давления признали письмо подлинником. Началось расследование, и поиски вышли на жителя Солт-Лейк-Сити Марка Хофмана, который во время совершения сделки находился в тюрьме за подделку.
Выяснилось, что письмо первопроходца существовало и в 1830 году было опубликовано. Хофман, зная, что оригинал затерялся, изготовил фальшивку, предложив ее через подставное лицо фирме «Сотби».
СТРАСТИ ВОКРУГ ПОРТРЕТА ГОЙИ
В 1805 году придворному испанскому художнику Франсиско Гойе исполнилось 59 лет. Он находился в расцвете творческих сил. Знатные вельможи искали его расположения и стремились иметь портреты членов своих семей, исполненные маэстро. Художник выбирал модели и оценивал свой труд высоко, в то время как портреты друзей и единомышленников писал быстро и даром.
Маркиз де Санта Крус мог себе позволить обратиться к художнику с заказом написать портрет жены, урожденной доньи Хоакины Тельес-Хирон и Алонсо Пименталь. Ее молодость и грация были настолько выразительны, что художник создал портрет-картину, своеобразную аллегорию, где героиня была представлена в образе музы Полигимнии. Собственно, портретов было два, но злоключения первого начались почти сразу после его написания.
В те годы Наполеон провинцию за провинцией захватывал земли Испании, защищая притязания на испанский престол своего собственного брата. Именно тогда портрет маркизы де Санта Крус был выбран комиссией по отбору трофеев для французского музея и отправился в Париж со всей остальной контрибуцией. После поражения Наполеона при Ватерлоо многие художественные ценности были возвращены, но одному из победителей — герцогу Веллингтонскому так понравился образ маркизы-музыкантши, что новый испанский король Фердинанд VII согласился на переезд полотна Гойи в Англию в качестве теперь уже английской добычи.
Иной была судьба второго портрета маркизы, оставшегося в Мадриде, в семье маркиза де Санта Крус. Лишь в наши дни стали известны перипетии охоты за удивительным произведением.
Более века портрет маркизы де Санта Крус, на котором сиятельная дама полулежала на диване, опираясь рукой на подушку-валик, держа лиру в другой руке, украшал главный зал резиденции семьи де Санта Крус. Сменялись хозяева особняка, мебель, посуда, обычаи и обряды, а портрет маркизы продолжал хранить аромат давней эпохи. Но между 1910 и 1915 годами, за долги или в целях пополнения оборотных средств, портрет оказался в сейфе хранилища «Банко де Испаниа». Картина никогда до этого не показывалась публике.
В 1928 году, когда в Испании отмечалось 100-летие со дня смерти Франсиско Гойи, в музее Прадо, среди других шедевров появился портрет маркизы в образе музы — «Портрет маркизы де Санта Крус». Тонкий лирический образ молодой женщины, с искрящимися глазами, с пластичным, почти текучим телом изящных пропорций, заметно отличается от множества заказных, официальных и статуарных портретов придворных женщин, одетых в чопорные одежды как в броню. Легкость и свобода позы, тонкость прозрачной гаммы, все делало портрет одним из самых блестящих образов Гойи.
