С благодарностью пусть и дежурной, но произнесённой эмоционально и красиво, министр принял цветы и сам перенёс корзину с ними в дальний угол, где уже благоухали несколько десятков букетов подобного же достоинства. А завидев, что генерал намеревается разместиться в переговорной части кабинета, тотчас же предложил менее формальный вариант - белоснежные кожаные кресла, расставленные в уютном уголке вокруг приземистого столика.
— Неужели я заслужил ещё один подарок?— попытался пошутить Фуртумов, косясь на красную зашнурованную папку с секретными грифом.
Однако генерал сразу же остудил его пыл, сообщив, что дело представляется сложным и неоднозначным.
— Пусть Кирилл Петрович изложит,— заключил он и развернулся в сторону полковника.
Горин поднялся, взял папку, вышел из-за стола и держа её полураскрытой скорее для порядка, нежели для нужд доклада, лаконично и убедительно изложил суть поступившего из Парижа донесения. Затем закрыв и вернув папку на стол, словно желая показать, что факты закончились и настало время гипотез, кратко перечислил основные соображения по поводу того, как найденный в Швейцарии “царский фонд” мог бы быть возвращён в страну и какие риски способны осложнить предстоящую работу.
Фуртумов слушал сосредоточенно, ни разу не попытавшись задать вопрос или перебить докладчика встречным соображением, что за ним водилось. Могилёв для себя отметил, что глаза министра блестели, а на лице на какое-то время даже зажёгся румянец.
— Я закончил,— сказал наконец Горин.— Готов ответить на вопросы.
— М-мда,— отозвался Фуртумов.— Но вы не сказали главного - о каких суммах и о каких активах может идти речь? Вдруг в этом фонде хранятся фотографии или, скажем, компрометирующие любовные письма великих князей?
— Не думаю. Если бы в фонде находились артефакты, то не было бы никакого смысла хранить его в банке, специализирующемся на управлении капиталом,— парировал полковник.
— Логично. Ну что ж! Тема, мне кажется, интересная,— ответил Фуртумов после короткого раздумья.— Конечно, не столь актуальная сейчас, как возложенный на наше ведомство розыск и возврат беглых денег с оффшоров, но - тоже в своём роде борьба за оздоровление российских финансов. Ведь даже если мы вернём оттуда хотя бы парочку миллионов - деньги хоть и плёвые, но зато какой политический резонанс! Нет, мы определённо за эту тему берёмся! Не сожалеете, Рудольф Викентьевич, что отдаете её нам?
— Я всего лишь подчиняюсь инструкции,— ответил генерал.
— Инструкция посвящена незаконному вывозу капитала, под которым подразумевается капитал современный. Про дореволюционные активы в ней ничего не сказано,— словно специально провоцируя Могилёва на сомнение уточнил Фуртумов.— Поэтому вы спокойно могли бы внутренним распоряжением объявить дореволюционный фонд своим зарубежным спецактивом и использовать в собственной работе, мне ли вас учить, как это делается?
— Геннадий Геннадьевич, я человек подневольный и должен выполнять распоряжения инстанции.
— Ну уж, рассмешили! Вы-то - и подневольный?
— Где было по-настоящему нужно для дела - я всегда действовал по обстоятельствам и сам. Однако там, где существовала хотя бы малейшая возможность, я предпочитал и продолжаю предпочитать работать по регламенту. Всех на поворотах заносит, а разведчика - заносит сильнее во много крат.
— Завидую вам, генерал Могилёв, мудрый вы человек.
— Бросьте, Геннадий Геннадьевич! Уж кому завидовать - так это вам!
— Так я же, Рудольф Викентьевич, не про работу, а про вашу пенсию и награждение Золотой звездой! Совсем забыл сказать - указ подписан, мне как раз перед встречей с вами сообщили из Администрации Президента. Так что рад первым доложить приятную новость! И заодно решается вопрос о вашем депутатстве - как раз в Госдуме мандат освободился. Так что вы аккуратно и мудро прошагали по служебной тропе от начала и до конца, с чем вас от души поздравляю и чему завидую искренней и белой завистью!
— Благодарю вас, Геннадий Геннадьевич, за хорошую новость. Но насколько я наслышан, до конца недели я ещё на посту.
— Разведка доложила точно, всё верно. Но вы же не станете возражать, что последняя неделя - это уже не работа! Не знаю про других, но вот я точно не посмею дёргать вас по пустякам. Хотя… хотя есть один вопросик, который бы хотелось с вами уточнить.
