— Я вас не спрашиваю, что вы думаете! Я вас спрашиваю, это был несчастный случай или спланированная врагами диверсия? — Несмотря на то, что заседал орган коллегиальный, Енукидзе продолжал говорить от своего имени.
— Опираясь на материалы дела, мы можем утверждать, что его обстоятельства довольно сомнительны. — Докладчик от ЧК — товарищ Ремизов — руководил бригадой дознавателей и уж какие только он не предпринимал методы для выявления правды! Ничего не удалось ни выспросить, ни выбить.
— Послушай, товарищ Ремизов! — Енукидзе привстал над столом, опёршись на кулаки. Его речь становилась тем более кавказской, когда он начинал волноваться. — Партия потеряла своих лучших сынов! Актив Коминтерна, товарищ Артём — это больно для партии, очень больно! А ты тут разговариваешь такими обтекаемыми формулировками! Ты большевик, и это должна быть и твоя боль тоже!
Енукидзе окинул взглядом длинный стол, за которым в количестве семи человек сидели члены комиссии, и получил их немое одобрение: кто-то легко кивнул, кто-то бросил укоризненный взгляд на Полякова, в целом атмосфера складывалась не в пользу чекиста.
— Дознание после рассмотрения всех версий считает, что произошло трагическое стечение обстоятельств. — Ремизов встал и продолжил свой доклад перед членами комиссии.
— Доказательств того, что авария аэровагона стала следствием спланированной акции, — нет. Конструкция рельсолёта Абаковского нова и нигде нет опыта эксплуатации вагонов подобной конструкции. Единственное, что мы можем утверждать точно, — это то, что в целях увеличения максимальной скорости и снижения центра тяжести Абаковский гнался за снижением веса конструкции. Салон вагона был фанерным, вагонная рама была укорочена, все детали салона максимально упрощены и облегчены. Эти показания дали нам товарищи из гаража Тамбовского ГубЧК, где Абаковский трудился над своим изобретением.
— Как вы поясните показания выживших о том, что колёсная пара будто налетела на препятствие и только потом вагон начал переворачиваться? — спросил Енукидзе, перелистывая папку с материалами, предоставленными чекистами.
— Да, действительно, товарищ Миков и другие выжившие товарищи описали произошедшее как налёт на препятствие, и потом на месте катастрофы нами вдоль пути были обнаружены камни. Но мы не считаем это истинной причиной произошедшего. Бывает такое, что детвора из окрестных деревень подкладывает под поезда различные предметы и потом смотрит, что произойдёт. Перед аэровагоном за десять минут этим же путём шёл товарняк. Машинист видел камни и паровоз без труда их преодолел. Если аэровагон сошёл с рельсов по этой причине, то, во-первых, не он был целью, во-вторых, если бы он не был таким лёгким, авария бы не произошла. Налицо инженерный просчёт Абаковского в прочности конструкции и трагическое стечение обстоятельств.
Енукидзе встал и в задумчивости пошёл вдоль длинного стола.
— Ну что же, товарищи… Не доверять мнению чекистов мы не можем… Проведена большая работа, опрошено множество людей, с материалами мы ознакомлены. Пришла пора определяться и держать отчёт о нашей работе перед товарищем Лениным и Советом народных комиссаров.
Кузьма Ремизов сел на место, а Енукидзе продолжил:
— Скажите, товарищ Ремизов… — Тот опять поднялся, но Авель жестом попросил его присесть. — Значат ли ваши выводы о произошедшем, что никто не наказан, не арестован и так далее?
— Товарищ Енукидзе, все задержанные по данному делу отпущены после выяснения обстоятельств аварии. У Чрезвычайной комиссии к ним нет вопросов.
— Вот это хорошо. Вот это правильно. Тогда мы с вами можем голосовать за итоговый документ…
Одиночество
Москва была неприветлива. Москва кололась иголками снега с дождём и била по щекам ветром. Пять месяцев она искала мужа. Харьков, Ростов, Тула, Москва — нигде никто не знал Павла Черепанова. Только месяц назад благодаря дядьке Степану ей удалось найти ниточку. Якобы Павел в Лефортовской тюрьме.
О том, что он арестован, ей не сообщили. Павел просто пропал летом прошлого года. Должен был быть в Туле с товарищем Артёмом. Потом, когда узнала, что Фёдор Андреич погиб, долго и горько плакала. Среди погибших Павел не значился, но и дома не появился. Дядька Степан всё утешал её, всё рассказывал, что так не бывает, чтобы люди исчезали бесследно, но по глазам его сама видела — он неискренний. В союзе горнорабочих тоже сказали, что после катастрофы его не видели и сами волнуются.
