Квентон еще раз воинственно огляделся, развернулся на каблуках и вылетел из дома. Дверь за ним закрылась с громким грохотом.
«Этот дурак», — мягко сказала старуха. «Он ничего не понял. Вы убьете его».
«Они убьют и нас, если мы останемся здесь, Андара», — сказал другой мужчина. Он был моложе Квентона, и его лицу не хватало твердости, которая отличала Квентона от других.
Седая старуха кивнула. Движение было резким, и одежда ее шуршала. Прядь ее бесцветных ломких волос выскользнула из-под капюшона и упала ей на лицо. Она вытерла их невольным движением. «Может быть, — сказала она. «Но, может быть, наши смерти не будут такими бессмысленными, как кажется, если мы закончим то, что начали первыми», — она подняла голову и посмотрела на молодую женщину своими горящими темными глазами. «Продолжай, Лисса», — сказала она.
Лисса заколебалась. «Нас осталось только трое», — сказала она. «Без Квентона …»
«Трех достаточно», — нетерпеливо прервала его Андара. «Квентон никогда не принадлежал нам».
«Но у него есть сила».
«Сила?» — проворчала и засмеялась Андара. «Что ты знаешь о власти, глупое дитя? Они есть у многих из нас, не только у вас и у меня, и, — она указала на молодого человека рядом с Лиссой, — Леннарда. Родерик тоже владеет ими, возможно, больше, чем все они вместе взятые. Но какая польза от Силы, если ты не можешь ее использовать? Она хихикнула. «Как сила гризли помогает противостоять хитрости охотников, в чью ловушку он попадает?» Она снова покачала головой и хлопнула по столу ладонью. «Трех достаточно», — повторила она, и на этот раз слова звучали как приказ. «Продолжать.»
Лисса кивнула. Ее большие прозрачные глаза смотрели на закрытое окно, и Андара ясно видела в нем страх.
«Не отчаивайся, дитя», — сказала она с нежностью, которой никто бы ее не ожидал. «Может быть, мы умрем, но смерть — это не то, что думает большинство людей». Она загадочно улыбнулась и снова сказала: «Продолжай».
Девушка послушалась. Ее глаза оставались открытыми, но взгляд снова потемнел, а руки, которые до этого нервно играли с уголком ее простого коричневого ситцевого платья, внезапно успокоились.
Снаружи в комнату проникли приглушенные голоса, затем топот шагов, стук дверей и лай собак. Лошадь пронзительно заржала, потом щелкнул хлыст, и сердитый голос начал ругаться.
Но Лисса, похоже, ничего этого не заметила. Она сидела неподвижно, парализованная, на табурете, без малейшего движения, не подергивая век, да, даже не дыша.
«Ты чувствуешь это?» — спросила Андара через некоторое время. «Вы чувствуете его близость? Он слышит наш зов?»
Лисса кивнула. Ее глаза мерцали, становились ясными на полсекунды, а затем сразу же снова расплывались. Холодный липкий пот выступил у нее на лбу.
«Я чувствую это», — прошептала она. «Он … услышал твой зов, Андара. И он … последует за ним. Она сглотнула. Голос ее дрогнул и внезапно стал похож на старую женщину. «Йог —».
«Не произноси это имя!» Андара в шоке подняла руку и коснулась руки девушки. Голоса, доносившиеся через закрытые ставни, становились громче, и внезапно тишину нарушил звук выстрела. Пронзительный крик ответил ему странным эхом.
«Не произноси это», — снова пробормотала Андара. «Смертным запрещено использовать его имя. Достаточно, если он знает, что мы ему позвоним».
«Он знает», — с трудом ответила Лисса. «И он … сделает то, что … вы просите».
Андара больше не отвечала. Ее лицо снова застыло в маске неприкасаемости и возраста, а руки, лежавшие рядом друг с другом на столе, как будто они просто ждали, чтобы их сложили в молитве, больше, чем когда-либо, были похожи на руки мертвого человека.
Только злая, злая улыбка светилась в ее глазах …
В каюте было темно и тесно, в воздухе плохо пахло; как пахнет в комнате без окон, которая слишком мала для двух человек и в которой больной пролежал почти пять недель. Крошечная закопченная керосиновая лампа покачивалась на проволоке под потолком, и Баннерманн, как бы он ни был заботлив, поставил на узкую стенную полку рядом с дверью небольшой глиняный кувшин с ароматными травами, который Бог знает, где он мог найти. Но даже ему не удалось полностью избавиться от затхлого запаха, который витал в стенах. Как почти всегда, когда я приходил сюда, у меня было ощущение, что я больше не могу нормально дышать.
