Смазанное движение в кромешной тьме, и дверца кареты распахнулась.
— Прошу, — Дани кожей ощущала гнев и ненависть, исходящие от него.
Словно горячие волны катались по коже, забиваясь пеплом в ноздри, оседая горечью на языке.
Вздохнув, Дани поднялась и послушно выбралась из кареты. Невольно охнула, наступив на хрусткий ледок, тут же провалилась по щиколотку в лужу, но вмиг была подхвачена под локоть.
— Ты неуклюжа, как корова, — прорычал над ухом Аламар, — иди вперед, и хотя бы не расквась нос.
Похоже, он получал своеобразное удовольствие, оскорбляя ее и поддевая на каждом шагу. Дани промолчала. Толку разговаривать с таким?
Стояла глубокая ночь. Ветер хлестал по коже, отбирая последние крохи тепла, трепал рубаху. Впереди, в десяти шагах, лаково блестела решетка калитки, рядом с которой тускло мерцал запирающий артефакт. Дани пошлепала туда. Зубы начинали выбивать барабанную дробь, ледышки кололи босые ступни.
Тем временем Аламар черной тенью обогнал ее, приложил ладонь к артефакту и толкнул калитку. Дани молча следовала за ним.
Особняк почти полностью слился с ночью, обозначив несколько окон тусклыми огоньками. Все левое крыло было погружено во мрак, и взгляд непроизвольно льнул к этому сгустку тьмы, а сердце болезненно сжалось. Дурное предчувствие? У Дани такое порой случалось. В последний раз было перед тем, как застрелился драгоценный кузен. Она тогда смотрела на него, еще живого, но отчего-то испытала такой приступ страха, что едва не грохнулась в обморок. Вот и сейчас, щурясь в темноту, Дани ощущала, как ледяными волнами накатывает необъяснимый ужас.
— Что здесь произошло? — пробормотала она и прикусила губу. Зря спрашивала. Сейчас начнется.
Она ожидала, что на нее немедля обрушится шквал насмешек, но Аламар, на удивление, лишь ответил:
— Не твоего ума дело.
Между тем они приближались к особняку, левое крыло осталось позади, и страх отступил. От парадного веяло теплом и уютом. Дани, переступая с ноги на ногу, внезапно ощутила прилив сил, даже трястись перестала. Она просто смотрела на резные высокие двери, а душа грелась у неведомого огонька, так, словно в этом месте с ней могло приключиться нечто хорошее.
«Ну что за глупости, — подумала она и покосилась на замершую рядом черную фигуру, — что вообще может меня здесь ждать хорошего? Чудовище, заполучившее жертву».
Ее передернуло. Да, вот уж правда, она в полной власти этого человека, и он сможет сделать с ней все, что посчитает нужным.
Аламар потянул на себя бронзовую ручку.
На Дани упал мягкий свет, какой могут давать магические кристаллы. Она потянула носом и едва не разрыдалась: пахло свежей выпечкой. Домом. Семьей и любовью. Так не могло пахнуть в жилище Аламара Нирса. Должно было за милю разить гарью и ненавистью. Разве так может случиться, чтобы у такого чудовища был такой дом?
— Входи, — коротко приказал Аламар и для пущей убедительности подтолкнул в спину.
Дани переступила порог и остановилась.
У нее ноги по щиколотку вымазаны грязью, а дальше — чистый, золотистый деревянный пол. И лестница с мраморными перилами и резными балясинами, уводящая на второй этаж. Дани снова начало знобить, она обхватила себя за плечи руками.
Ну вот. Она в доме Аламара. А что дальше?
— Ньями! Ньями! — позвал он, широким шагом пересекая холл и не обращая внимания на мокрые следы на чистом полу.
— Господин Аламар, — раздался откуда-то сбоку низкий бархатный голос. Он принадлежал женщине, и, скорее всего, женщине в летах, но еще не древней старухе.
И правда, в холл плавно вышла высокая и стройная женщина в сером платье прислуги. Из-под накрахмаленного белоснежного чепца выбилось несколько очень темных, тяжелых прядей. Дани рассмотрела ее лицо: женщина была явно чужеземкой. В Рехши не водилось людей с таким смуглым цветом кожи и темными миндалевидными глазами.
— Господин Аламар, — она резко остановилась, будто налетела на невидимую стену. Дани поймала ее растерянный взгляд и выдавила улыбку. — Что…
— Позволь представить мою жену, — голос Аламара так и сочился ядом.
При упоминании «жены» Ньями дернулась, словно ее ударили.
