— А девчонки? Анжела, Вика и третья… как ее там?..
— В смысле? — вытаращился Шурик. — Какая еще третья?
— Вас сколько всего приехало?
— Ну, пятеро.
Что-то не сходилось… Тайка в задумчивости потерла подбородок, а потом хлопнула себя по лбу:
— Ну конечно! Это летавица! — Она схватила Шурика за рукав.
— Лета… кто?
— Не важно. Беги к Никифору! Скажи, нужны рябиновые веточки, красная шерстяная нить и свечи. Будем Ромуальда выручать.
Пока Шурик бегал туда-сюда, Тайка решила потолковать с таинственной девицей. Ну а вдруг поможет?
— Я знаю, что ты здесь, — она присела на кровать в ногах спящего. — Можешь не прятаться!
Если Тайка не ошибалась, то ей самой ничего не грозило: летавицы были опасны только для парней.
— А чего тогда кричишь, коли знаешь?
Вчерашняя незнакомка, шутя, дунула ей прямо в ухо, и Тайка подскочила, как ошпаренная:
— Чур меня!
Летавица была красивая… Золотоволосая, синеглазая, в длинном белом платье.
— Не чурайся, — она лениво потянулась, щурясь от солнечного света. — От меня не поможет.
— Разбуди его, — Тайка, оправившись от испуга, шагнула вперед, сжимая кулаки. — Добром прошу.
— Зачем? — летавица склонила голову набок; в ее волосах желтели молодые одуванчики. — Он сам меня позвал.
— Отступись, а не то!..
— А не то что? — Негодяйка рассмеялась, запрокинув голову.
Тайка так и не придумала, что ответить.
Летавиц она прежде не видала, только от бабки про них слышала. Так называли призрачных дев, которые являлись одиноким парням, принимая самый желанный облик. Они дарили любовь, а взамен отнимали жизнь каплю за каплей. Вот только непонятно, отчего парень так быстро вырубился. Обычно летавицы растягивали удовольствие на месяц-другой. Может, у них давно, и Ромуальд ее с собой из города приволок? Нет, глупости. Откуда в городе взяться летавице?
— А то позови, я и к тебе приду, — девица подмигнула, глядя, как вытягивается Тайкино лицо.
— Врешь, не придешь! — Тайка сама не заметила, как, отпрыгнув, оказалась у двери. — Летавицы к девчонкам не ходят.
— Так я и не летавица…
Красавица в белом платье улыбнулась, а со двора послышался встревоженный голос Шурика:
— Тая, где ты? Я все принес.
Девица, стоило отвести от нее взгляд, тут же исчезла. А Тайка была почти уверена, что Шурик бегал зря. Она, конечно, сделала все как надо, но Ромуальд так и не проснулся.
— А чо бы тебе ее и впрямь не позвать? — Никифор поскреб в клочковатой бороде. — Чо теряешь?
Тайка вытаращилась на него:
— Как это «чо»? А ну как лягу рядом с Ромуальдом: ни живая, ни мертвая.
— Тебя так просто не одолеть, — домовой, крякнув для верности, похлопал ее по колену. — Да и мы с Пушком, ежели чо, подсобим. Узнай, хозяюшка, чо энтой тварюке надобно, сразу найдешь ключик ко всему.
Тайка знала, что Никифор прав, но все равно артачилась:
— Как же ее позвать, если я имени не знаю?
Домовой постучал себя по лбу:
— Думай. Ты же у нас ведьма.
— Ага. Ма-а-аленькая, — не удержалась Тайка, но Никифор подначку не оценил:
— Вот именно. Не зря ж говорят: мал да удал!
А у Тайки уже появилась идея…
— Вспоминай, что он пел в тот вечер? — Она ворвалась в дом, чуть не сбив Шурика с ног.
— Да то же, что и всегда, — тот пожал плечами. — Цоя, БГ, Арию. Немного из своего: какую-то новую песню.
— А текст есть?
— Где-то была распечатка. Ромуальд еще не выучил аккорды. — Шурик огляделся и выудил из-под дивана помятый лист бумаги. — О, а вот и она.
Тайка выхватила листок из его рук и, не говоря больше ни слова, умчалась к себе.
Она чувствовала, что напала на след. В тот злополучный вечер все городские делали одно и то же, а на гитаре играл только Ромуальд.
Сама Тайка играть не умела, но надеялась, что достаточно будет прочитать текст.
Тот был незатейливым, но ей все равно понравился, в припеве обыгрывалась известная поговорка: «мечтать не вредно — вредно не мечтать»…
Заперевшись в своей комнате (чтобы Пушок под руку не лез), Тайка зачитала песню вслух, с выражением, как учили в школе.
Долго ждать не пришлось: золотоволосая девица явилась — не запылилась.
— Я так и знала, что позовешь… — она присела на подлокотник кресла, качая босой ногой. — Ну, говори, что тебе надо?
