— С ребятами познакомишь?
Шурик опустил взгляд и невнятно пробормотал:
— Серж. Ромуальд. Анжела. Вика. А это, — он небрежно махнул рукой, — Тайка. Из местных.
— Твоя подружка? — Вика глянула на Тайку так, что той невольно захотелось одернуть ситцевое платьишко.
— Пф! Нет, конечно, — фыркнул Шурик-Алекс. — Ладно, нечего тут стоять. Пошли в дом.
Вика, проходя мимо Тайки, задела ее плечом и тихо, но так, чтобы все услышали, протянула: «Фу-у-у, деревней пахнет» — и зажала нос. А бывший друг и не подумал вступиться — заржал вместе со всеми.
Это было так обидно, что Тайка убежала, даже не спросив, как зовут третью девушку, которая вошла в дом последней. Ее Шурик почему-то не представил.
— Не реви! — Никифор гладил ее по спине мохнатой лапой.
— Я не реву. — Плечи Тайки тряслись, но из глаз не пролилось ни слезинки.
На макушку спланировал коловерша и заурчал.
— Оно того не стоит, хозяюшка. Плюнь и разотри, — гнул свое Никифор. — Лучше вон кваску выпей. Ух, ледяной! Сам готовил.
Тайка вцепилась в кружку обеими руками. Пушок перебирал лапами, кажется, решив свить гнездо из ее волос. Спутает — потом не расчешешь. Но Тайка все равно не прогнала коловершу. Пускай себе гнездится.
— Знаю, — она шмыгнула носом. — Просто обидно. Думала, в гости позовут. На шашлыки. Эх, мечтать не вредно…
— Он еще придет к тебе, — мрачно посулил домовой, наполняя свою кружку до краев, — вот увидишь. Приползет, когда приспичит.
— Только вы не делайте с ним ничего, — Тайка погрозила кулаком. — А то знаю вас.
Никифор поднял руки: мол, сдаюсь; между пальцев у него росла серая шерсть, похожая на волчью.
— И в мыслях не было, хозяюшка. Но имей в виду: случись чо, все Дивнозёрье за тебя встанет. Неча нашу ведьму забижать!
Коловерша, грозно курлыкнув, спустил свой хвост прямо Тайке на лицо.
Она невольно улыбнулась и чихнула. Всю печаль как рукой сняло.
А с участка Шурика доносились взрывы смеха, гитарный перебор и такой манящий запах шашлыка, что аж слюнки текли…
Никифор будто в воду глядел. Шурик пришел уже на следующее утро, и по его виноватому лицу Тайка поняла: случилось что-то плохое.
— Ты, это… — сосед переминался с ноги на ногу, но порога не переступал. — Извини за вчерашнее.
— Проехали, — Тайка пожала плечами, продолжив процеживать молоко. — Зачем пожаловал?
— У нас Ромка не проснулся сегодня, — зачастил Шурик, пряча взгляд. — Ну, Ромуальд, в смысле. Не помер, а именно что не проснулся.
— Захворал, что ль? А фельдшера вызвали?
— Конечно, — Шурик все-таки переступил порог и снял солнцезащитные очки: под его глазами виднелись темные круги — последствие бессонной ночи. — Тот говорит, плохо дело. Бригаду из города надо вызывать, но машина не доедет, потому что какой-то Гриня на дорогу сосну уронил.
— Ой, опять? — Тайка всплеснула руками. — Гриня — это леший наш. Все время озорничает.
— Угу, — Шурик вытер лоб рукавом, — дед Федор то же самое сказал. И к тебе велел идти. Мол, где медицина бессильна, там без ведьмы не обойтись. Так ты поможешь?
Тайка шагнула вперед, и Шурик, втянув голову, попятился.
— Не боись, — недобро усмехнулась Тайка, — не заколдую.
Он мотнул головой:
— Я не того боюсь, что заколдуешь, а что дашь мне кулаком в ухо, как в детстве. Чего уж там, заслужил…
— Ладно, — Тайка вытерла руки о передник. — После поговорим. А пока давай посмотрим на вашего Ромуальда.
Приятель Шурика действительно спал мертвым сном. Ни заговоры, ни окуривание травами не помогали. Тайка нахмурилась.
— Знаешь, — шепнула она на ухо Шурику, — мне кажется, он не хочет просыпаться.
— С чего бы?
— А вот это нам и надо выяснить. Что у вас тут вчера произошло?
Шурик наморщил лоб.
— Да ничего особенного. Тусили, шашлыки жарили. Ромуальд на гитаре играл. Ели то, что привезли с собой, пили только пиво. Ничего запрещенного, если ты об этом. Гулять не ходили. На кикиморин след не наступали.
Тайка улыбнулась: надо же, Шурик еще помнит. Только в Дивнозёрье знали, что наступить на кикиморин след — все равно что распрощаться с удачей на ближайшие дни.
— Где Серж?
— Пошел сосну пилить вместе с дедом Федором. Ты б ее видела: ствол в три обхвата!
