Мокша протянул ей перепончатую ладонь, которую Тайка с облегчением пожала.
* * *
Обратный путь не задался. Вроде и шла по солнышку, а все равно заблудилась. Вокруг простирались черные топи, ноги скользили по кочкам, Гринина палка выскользнула из рук и ухнула в вонючую воду. Тайка думала вернуться по своим же следам, только их уже и видно не было.
— Ау, хозяин волшебства?!
Никто не отозвался, лишь пузырь болотного газа вырвался неподалеку.
— Марфа?! — снова тишина.
Так бы и сгинула Тайка, если бы не вспомнила про перо симаргла. Только бы помогло!
Она положила перо на ладонь и дунула что было мочи.
— Вьюжка, выручай!
Вдруг откуда ни возьмись налетел ветер, вспенил темные воды и сбил Тайку с ног. Падая, она услышала хлопанье могучих крыльев и в последний миг успела вцепиться в белоснежный загривок симаргла. Пес, казалось, появился прямо из воздуха.
— Спасибо, хороший мой…
Она вскарабкалась на широкую спину своего спасителя, прижалась щекой к мохнатой шкуре и закрыла глаза. А очнулась уже возле калитки собственного дома. Без одного сапога — зато живая.
— Ура! Ведьмушка вернулась! — Гриня сгреб ее в охапку первым, оттеснив и Майю, и даже домового Никифора.
Пушок спикировал Тайке на макушку, по обыкновению свесив пернатый хвост прямо на лицо. Он даже сказать ничего не смог, просто закурлыкал-замурчал, обнимая ее крыльями.
Из кустов высунулась любопытная кикимора Кира и ее охочие до яблок подружки. Под крыльцом в тенечке устроился кудлатый банник Серафим. Овинники и луговики расселись на перилах рядком, как воробьи на проводах. Домовой Арсений — умытый и трезвый — держал в лапках блюдо с пирожками. В траве тоже кто-то шебуршился. Да что там говорить, даже Яромир был тут, хоть Тайка и не сразу заметила его в тени под сливой. Куда ни глянь, всюду виднелись знакомые лица, смотрящие на ведьму-хранительницу с надеждой.
— Получилось! — Она предвосхитила еще не заданный вопрос. — Завтра будем раздавать волшебство. Майя, поможешь мне мешочков нашить?
Она взяла у Сеньки пирожок. Потом еще один. И еще. Шутка ли — три дня на одних ягодах в болотах жить.
* * *
— Знаешь, а ведь встретила я твою сестрицу Марфу, — Тайка раскатала по столу цветастый ситчик в голубых тонах.
Ножницы у Майи в руке дрогнули.
— И как она?
— Плохо… — Тайка вздохнула. — Просила передать, что ты была права. И что поздно: ее уже не спасти — вконец заболотилась.
Майя, шумно втянув воздух, сделала на ткани аккуратный надрез.
— Это мы еще посмотрим! Я ее найду.
— Для этого в Мокшины топи зайти придется, и довольно далеко. Не так-то это просто, уж поверь мне…
— Не сложнее, чем обменять соль на землю, правда? — покачала головой мавка.
Заготовки для мешочков у нее получались ровнехонькие, не то что у Тайки. В полной тишине она вдела иголку в нитку. Стежочек ложился к стежку, а Майя молчала так, что, казалось, воздух вокруг звенел. Тайке вдруг стало очень стыдно:
— Знаешь, я ведь задолжала Марфе. Без нее ни за что не справилась бы… и косточек бы в Непуть-ручье не нашли.
На глаза мавки навернулись слезы.
— Узнаю мою добрую сестрицу… в этом и есть вся соль, ведьма. Жить на этой земле, помогать тем, кто нуждается в помощи, — вот наше самое главное волшебство. Такое по мешкам не разложишь, оно только здесь запрятано, — Майя приложила ладонь к груди.
— Я все поняла, — Тайка сглотнула, чтоб самой не зареветь. — Мы обязательно вызволим ее, обещаю. Не знаю как, но что-нибудь придумаем.
* * *
Мокша не обманул: наутро мешок с волшебной землицей действительно появился в саду. А Гриня сгонял на своем мотоцикле в магазин и привез пуд соли на отдарок.
Еще пару дней Тайка вместе с верной помощницей Аленкой раздавали обереги с волшебной землицей, а щенок Симаргла вился под ногами и лаял на кикимору Киру, которая под шумок все-таки добралась до яблок.
После заката, когда дневная нечисть отправлялась на покой, заявлялись ночные гости: полуночницы, вытьянки, омутники… даже старик бабай пожаловал. К исходу второй ночи Тайка совсем валилась с ног, умаялись они с Аленкой так, что словами не передать.
На рассвете третьего утра Тайка отпустила помощницу и, свернувшись калачиком, задремала на лавочке под вишнями. Первые лучи солнца осветили ее измученное лицо.
