- Ой, не замахивайся, Дима, ой, упадешь! Кто ты есть в наших суровых сегодняшних буднях? Фрей тонконогий, лох от стенки...
- Почему от стенки? - перебил Дима. Стенка эта показалась чрезвычайно оскорбительной.
- Потому что у тебя, если ты за стенку не держишься, тонкие ножки подкашиваются. Стой у стенки, Дима, и не двигайся.
- А если стенка вместе со мной на них двинется? - загадочным вопросом предположил Дима и высокомерно глянул на Виктора. Хорошо, хорошо поплыл с непривычных двухсот пятидесяти. Виктор нарочито паузил: оторвался от пищи, отдышался, со вниманием приступил к очередному наполнению жидкостей. Дима гордо ждал ответа на свой вопрос.
- Стенку твою по доскам разберут, а последней дощечкой тебя по голове, - лениво обрисовал перспективу Виктор и поднял рюмку: - Будем, Дима!
- Моя стена - стальная! - возвестил Дима. - Помнишь про легионы Цезаря? Стена из сверкающих щитов надвигается мерно и неостановимо. И горе тому, кто станет на ее пути!
- Пожалуй, двести пятьдесят для тебя - многовато! - озабоченно заметил Виктор.
- Ты... ты... - не находя слов, заспотыкался на личном местоимении Дима, непроизвольно набирая в больную грудь воздух. Набрал, выдохнул и в свободно-презрительной манере плавно продолжил:
- Что ты знаешь обо мне, бедный, несмышленый Витя? Да и что ты можешь знать? А я знаю о тебе все. Я знаю, с кем ты спишь, я знаю, что ты пьешь, я знаю, сколько ты зарабатываешь, я знаю, о чем ты думаешь, я знаю, чего ты хочешь. Я знаю про тебя все, потому что я лох от стенки.
- И это тебе помогает жить? - спросил Виктор.
- Что? - не понял Дима.
- Что ты знаешь обо мне все.
- Нет. Мне помогает жить, что я от стенки.
- Не очень-то. Три пацана отвели тебя от твоей стенки и без суеты пересчитали ребра.
- Они горько пожалеют об этом.
- Ты разыщешь этих пацанов и, держась за стенку, со страшной силой изметелишь их? Картинка заманчивая, но из области маниловских мечтаний.
- Почему я? Их разыщут и накажут другие. У нас разделение труда, Витя.
- У кого это у нас? - тихо поинтересовался Виктор.
Ляпнул Димочка лишнее и спохватился.
- У нас - это у нас. У тебя есть друзья, Витя, и у меня есть друзья.
- У тебя не друзья - у тебя стенка, - напомнил Виктор.
- Ну, это так, образ. Все мы за друзьями, как за каменной стеной.
- Хорошие у тебя друзья. Они что, рэкетиры, что ли?
- Почему рэкетиры? - обиделся Дима.
- Ну, ты же о разделении труда говорил. Ты, естественное дело, интеллектуал, а они...
- А они - друзья, просто друзья, вовремя приходящие на помощь, перебил Дима и заговорил о другом: - Эти, как ты говоришь, пацаны у меня из карманов все вытащили. Денег при себе у меня было мало, да и не в них дело. В бумажнике - все мои документы. Что с ними будет, Витя?
- Если я прав, и это - пацаны, то документы твои скорее всего накрылись: их разорвут и выбросят. Если же профессионалы, то кинут в почтовый ящик и со временем документы возвратятся к тебе. Так что жди пока.
- Жди меня и я вернусь, только очень жди, - нелепо вспомнил знаменитые стихи Дима и погладил себя по голове, не по-мужски поправляя прическу.
Все, закрылся. Больше из него ничего не вытянешь. Виктор встал, потянулся стоя, налил по последней, объяснив при этом:
- Посошок на дорожку.
- Я совсем пьяный, Витя, - доверительно сообщил Дима. Переиграл, правда, немного.
- Ты дома, а мне еще добираться. Будь.
Чокнулись. И опять перед Виктором оказалась фотография с лихим всадником. Спросить, откуда она? Думать начнет, а начнет думать, вспомнит, что Виктор конюха этого в экспедиции видел. Нет, лучше о другом, с ударом напоследок.
- Ну, я пойду. Ты тут один сам с собой справишься? Может, доктора какого-нибудь позвать?
- Спасибо, Витя, ничего не надо. Отлежусь, думаю, без докторов. Рад был видеть тебя, я всегда рад тебя видеть. Извини, что не смогу проводить.
- Ничего, я уже как-нибудь, - дожевывая кусок сыра, Виктор направился к выходу и вдруг от дверей: - Да, по поводу твоей всегдашней радости видеть меня. Что ж ты, когда в научном городке, где мы снимали, был, нас не навестил?
Испугался Дима, сильно испугался, и спросил поэтому неудачно:
