Резкий крик донесся снизу и тут же сдавленно прекратился. Скрываясь от света резких фонарей в тени тротуарных деревьев, Виктор осторожно пошел туда, откуда донесся крик. Вот они: метрах в тридцати от него на неряшливом пустом пространстве, возникшем на месте снесенного дома, трое деловито и умело били четвертого. Один из троих держал, зажав ему рот, страдальца, а двое колотили в него, как в барабан. Некоторое, достаточное для троих время, Виктор любовался поучительным зрелищем и, наконец, сочтя экзекуцию достаточной, вскричал нервным, взволнованным, высоким голосом:
- Что здесь происходит?!
- Атас! - крикнул державший, уронил страдальца на землю, и троица кинулась по улице вниз. К фаллосу.
Виктор бегом преодолел тридцать метров, отделявших его от лежащего, и, тревожно дыша, склонился над ним.
- Что с вами?
Диме Федорову некогда было отвечать: он, раскинув руки по поганой земле и прикрыв глаза, стонал. Виктор с трудом приподнял его, усадил. Дима, как пьяный же, вяло обрадовался, произнеся невнятно:
- Витя.
- Димка! - вполне правдоподобно изумился Виктор. - Кто это тебя? За что?
- Помоги мне, Витя, - жалобно попросил Дима.
Виктор крепко взял его за талию, и оба, кряхтя, встали в рост.
- Руки, ноги целы? - спросил Виктор.
- Не знаю. Я домой хочу. Доведи меня, Витя.
Что и требовалось доказать. Виктор закинул Димину руку себе на плечо, ухватистее взял за талию и осторожно повел его вверх к богатому дому с уютными окнами. Ребята поработали добросовестно. Дима передвигался весьма неумело, каждый свой шаг отмечал легким постаныванием.
В квартирке-бомбоньерке холостяка-греховодника Виктор постарался привести страдальца в порядок: раздел, умыл, осмотрел подвергшееся побоям тельце, для понта смазал некоторые места йодом, вновь одел - в халат - и с материнской нежностью усадил в мягкое креслице. Осведомился:
- У тебя выпить есть что? Тебе выпить надо.
- В холодильнике посмотри.
Не холодильник - скатерть-самобранка: и водочка трех сортов, и колбаска - сервелат, и колбаса салями, и окорок, и сыр швейцарский, и огурчики, и помидорчики.
- Меня паразит Юрка не кормил! - объявил Виктор. - Я жрать хочу.
- Бери что хочешь, - томно разрешил Дима.
На журнальном столике Виктор изобразил что надо. И выпить, и пожрать.
Налил Диме в стакан, себе в большую рюмку.
- Ты что, не на автомобиле? - спросил Дима, поднимая стакан слабой рукой.
- Думал Юрка поднесет, поэтому и гортранспортом прибыл, - ответил Виктор и посоветовал: - Ты сразу все махани. Поможет.
Дима по бабьи сосал из стакана, а Виктор одним движением вылил рюмку в себя. И замер: прямо перед собой на стене увидел большую фотографию в тонкой раме, на которой хозяин дома в камуфлированной куртке и такой же каскетке восседал на лихом коне, а коня держал под уздцы сопливый витязь конюх.
Виктор закашлялся и поставил рюмку на стол.
- Ты закусывай, - оторвавшись от стакана, предложил Дима.
- А ты пей, пей, - приказал Виктор.
Дима, наконец, умучил полторашку и, стараясь не колыхать свой поврежденный организм, осторожно откинулся в кресле. Однако, видимо, потревожил в себе что-то, потому что горестно пожаловался:
- Болит, Витя, все болит!
- Тогда еще сотку, - решительно определил вторую дозу лекарства Виктор и, отмеряя ее в Димин стакан, посоветовал: - Ты бы лучше не трогал местных девочек, Дима.
- Да не трогал я никого! - со слабым отчаянием возразил Дима.
- Ладно, что я тебя не знаю, что ли! Юбки же не пропустишь. А здесь юные аборигены - народ суровый. Район-то какой - Грузины! Ну, будем!
Он и себе налил рюмку. Выпили. Бодрее стал Дима, бодрее: сотка прошла без пауз.
- Это не из-за баб, Витя! - сказал он, запив сотку водичкой. - И не местные пацаны меня избили, а бандиты, настоящие бандиты!
- Когда тебя бьют, всегда кажется, что бьют тебя богатыри. У страха глаза велики, Дима. А ты у нас хилый, интеллигент с пылким воображением. Сообщив это, Виктор деятельно приступил к поглощению дефицитных колбас и сыров. Дима с обидой наблюдал за этим процессом. Собирался, чтобы ощетиниться. Собрался:
- Меня сегодня били в первый и в последний раз в жизни. И тем, кто сделал это, еще сильно аукнется.
