Солнце двигалось по темно-синему небу. Лайан покинул свой наблюдательный пункт и обошел зал. Он никого не встретил.
Он подошел к зданию с тыла и прижал ухо к камню. Все мертво, ни малейшей дрожи. Щель в стене. Лайан заглянул внутрь. В конце зала висит золотой ковер. Зал совершенно пуст. Лайан огляделся по сторонам. Ничего не видно. Он продолжал обходить зал.
Подошел еще к одному такому пролому. Заглянул внутрь. Висит золотой ковер. И больше ничего, ни звука, ни движения.
Лайан продолжал обходить зал, заглядывая в приделы. Мертво, как пыль.
Теперь ему стала видна комната. Пустая, обнаженная, если не считать ковра.
Он вошел, ступая широкими мягкими шагами. Остановился посередине. Со всех сторон, кроме задней стены, лился свет, не менее дюжины отверстий, через которые можно убежать, и — ни звука, кроме тупого биения его собственного сердца.
Он сделал два шага вперед. Теперь ковер находился почти рядом.
Он ступил вперед и быстро сорвал ковер со стены.
За ним стоял Чан Неминуемый.
Лайан закричал. Он неуклюже повернулся на парализованных ногах, — словно они были из свинца. Но ноги, как во сне, отказывались повиноваться ему.
Чан соскочил со стены и приблизился. На его плечах висела черная накидка, к шелку которой были пришиты, многочисленные глазные яблоки.
Лайан побежал со всех ног. Он прыгал, он парил. Его башмаки едва касались земли. Из зала, через площадь, в неразбериху разбитых статуй и упавших колонн. А за ним, как собака, бежал Чан.
Лайан пробежал вдоль большой стены и прыгнул в разбитый фонтан. За ним — Чан.
Лайан устремился в узкий проход, взобрался на груду мусора, на крышу, оттуда во двор. За ним — Чан.
Лайан пронесся по широкой улице, на которой росло несколько чахлых старых кипарисов, слыша за собой Чана. Он вбежал под арку, вытащил свой бронзовый обруч, надел на голову, опустил к ногам, переступил через него. Убежище. Он один в темном волшебном пространстве, исчезнув ото всех земных взглядов, от всего земного знания. Молчание, мертвое пространство…
Он почувствовал близкое движение, выдох. Рядом послышалось:
— Я Чан Неминуемый.
Лит сидела под лампой на своей кровати и плела коврик из лягушачьих шкур. Дверь закрыта, окна забраны ставнями. Снаружи в темноте лежал луг Тамбер.
Царапанье в дверь, скрип испытываемого на прочность замка. Лит застыла, глядя на дверь.
Из-за двери раздался голос:
— Сегодня, Лит, для тебя две длинные яркие нити. Две, потому что глаза были такие большие, такие золотые…
Лит сидела неподвижно. Она ждала час; потом, прижавшись к двери, прислушалась. Никого. Поблизости заквакала лягушка.
Она раскрыла дверь, нашла нити и снова заперлась. Подбежала к золотому ковру и приладила на место спутанный моток.
Она смотрела на золотую долину, больная от стремления в Аривенту, слезы скрывали от нее мирную реку, тихий золотой лес.
— Ковер все шире… Однажды он будет закончен, и я вернусь домой…
Принц Кандайв Золотой серьезно сказал своему племяннику Юлану Дору:
— Договоримся, что новые знания станут нашим общим достоянием.
Юлан Дор, стройный молодой человек, с бледной кожей, черными волосами, глазами и бровями, печально улыбнулся.
— Но ведь это я поплыву в забытые воды, я буду отбиваться веслом от морских демонов…
Кандайв откинулся в кресле и коснулся носа набалдашником трости из резного нефрита.
— А я сделал это путешествие возможным. Более того, я сам искусный колдун; новые знания лишь увеличат мое искусство. А ты, даже не начинающий, узнаешь такое, что поместит тебя среди волшебников Асколайса. Это много выше твоего нынешнего незначительного положения. Если посмотреть с этой точки зрения, я приобретаю мелочь, ты — очень многое.
Юлан Дор скорчил гримасу.
— Верно, хотя я не согласен с твоей оценкой. Я знаю Заклятие Холода Фандаала, я признанный фехтовальщик, мое положение среди восьми делафазиан…
— Тьфу! — насмешливо произнес Кандайв. — Безвкусные манеры мелких людишек, впустую тратящих свои жизни. Жеманные убийства, извращенный разврат, а в это время истекают последние часы Земли, и никто из вас ни на милю не удалялся от Кайна.
Юлан Дор сдержал язык, вспомнив, что принц Кандайв Золотой также не чуждается удовольствий вина, постели и стола и что самое дальнее его путешествие из крытого куполом дворца — к резной барже на реке Скаум.
