- А потом?
- Потом он строил город на Дальнем Востоке.
Странно, что ты об этом говоришь всегда как-то заученно, слово чего-то не хочешь договаривать до конца...
Интересная ли это была жизнь? И достойная ли? Чеховские интеллигенты вели какие-то бесконечные ленивые споры, народовольцы бросали бомбы в императоров и губернаторов, нелепые купцы драли друг другу бороды, злые мужики с топорами жгли усадьбы, несчастные рабочие прятали прокламации от урядников, толстые служители государственной религии учили неграмотный народ "смирению" перед крепостническими плетками, и отнимали у него последнюю курицу и овцу, опереточные дворяне состязались в интригах и высокопарности...
Огромная страна поголовной неграмотности. Никакой свободы и самосознания личности. Кнут и пряник.
Нет, это был просто курятник, а не цивилизация. Иначе он не рухнул бы так легко и быстро к февралю семнадцатого.
Было, конечно, и много прекрасного: "сияла ночь, луной был полон сад, лежали лучи у наших ног в гостиной без огней... Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, как и сердца у нас над песнею твоей..." Но все это как-то неописуемо наивно, этакий милый детский сад, где все эти нежные Тургеневы и Феты расплакались бы от страха, покажи им мировые войны двадцатого века и атомный гриб...
Впрочем, сегодня ли об этом думать?
Сейчас надо успеть съездить за розами.
Потом вернуться домой и посидеть за роялем. Хотя бы полчаса.
И лишь после этого - появиться перед Вами.
Снова речь идет о Печорине и княжне Мери.
Вы сидите за последним столом у стены. И никому не дано знать, что светится в Вашем взгляде, когда изредка оборачиваюсь к Вам, и Вы смотрите мне в глаза. И таинственно улыбаетесь. Только мне. Лишь мне.
А в "дипломате" три алых розы ждут прикосновения Ваших рук. И никто не знает об этом. И не узнает.
Солнце бьет в окна, слепит глаза, камни в запонках переливаются радугой, облако Ваших золотистых волос тонет в солнечных лучах, лучи - в призрачной белой дымке, а та - на фоне тающих сугробов, прохлада от них незаметно вливается в раскрытое окно и слегка колышет локоны Посланницы Далекого Мира, где самое желанное слово:
LIBERTY!
И за это воевали рыцари, и за это миллионы людей бомбили друг друга и утюжили танками. Так дорого стоит Свобода...
И вот мы уже одни в залитом солнцем кабинете. Надо подойти, просто подойти... Что же со мной? Почему силы вдруг оставили?
Нет, не со мною это происходит... Но почему словно парализован?
И ожидаю слов: "Как, мой принц? И ты мог возомнить о себе, что тебе все позволено? Ведь это всего лишь шутка, мой юный друг! Неужели ты решил, что я могу всерьез увлечься тобою? Я - тобою?"
Нет, схожу с ума... Не знаю людей этого мира... Не знаю, чего можно от них ожидать, чего - нет... Никогда не смогу соединить в своей душе мир-I и мир-III. И никогда не смогу не только...
Довольно. Не Ваши ли слова: "Сражайся, Арджуна?"
Встаю. Делаю шаг. Еще шаг. Наши взгляды замкнулись.
Меня - нет. Есть только два Андрея Орлова, отраженных в карих глазах. Они - искажены. Что за трансформация случилась с ними?
А Вы видите двух принцесс в моих глазах. И тоже - измененных.
Великая блистающая пустота внутри. Только синие искры, пульсации сердца, что проваливается невесть куда, и - глубокая тень длинных, чуть дрожащих ресниц.
И вот - розы уже в Ваших руках.
- Я польщена.
- Этот вечер у Вас свободен?
- Ты хочешь пригласить меня куда-нибудь?
Вы - ясновидящая. Как это и подобает принцессе.
- Да. "Чайка" в драмтеатре.
- Великолепно. Бери билеты. Или ты уже взял?
- Вы не ошиблись. Ложа в бельэтаже. Только для нас.
...что говорю? что говорю? а если не смогу взять билеты?.. тогда... полная катастрофа навеки... тогда... тогда... моя артистическая натура - это патология! зачем этот красивый жест?! зачем этот безумный сюрприз?! поздно...
- Я очень рада. Я тоже приготовила тебе сюрприз.
Что это? Книга карманного формата в глянцевой мягкой обложке, где благородный молодой человек во фраке смотрит на свой портрет, роза в петлице:
OSCAR WILDE
THE PICTURE OF DORIAN GREY
PUBLISHED BY PANTHER BOOKS LIMITED (R) 1976
