Амнистии тех лет были вызваны и желанием большевиков переманить на свою сторону членов антисоветских организаций и солдат Белых армий и этим ослабить сопротивление Советам как на фронтах гражданской войны, так и в тылу. Первый опыт подобной амнистии советское правительство произвело 12 июля 1919 г., обратившись "к лицам, случайно оказавшимся в рядах белогвардейских организаций, с призывом явиться в ВЧК с повинной". ВЧК устанавливала недельный срок явки с повинной и гарантировала раскаявшимся "полную безнаказанность". Одновременно, ВЧК обещала усилить террор в отношении своих врагов и объявляла семьи участников "белогвардейских организаций" заложниками. В постановлении говорилось, что "даже самое поверхностное отношение и связь с участниками белогвардейских организаций повлечет за собой неизменно высшую кару -- рас
стрел, конфискацию всего имущества и заключение в лагерь
взрослых членов семьи"34.
Еще через десять дней СНК объявил амнистию "многим из тех видных калмыцких деятелей... которые до сих пор находятся в стане белогвардейцев ..", а 5 ноября правительство амнистировало "всех членов тех политических партий и групп, которые объявили мобилизацию своих членов на защиту Советской республики": интернациональных революционных коммунистов, поалейцианистов, группу социалистов-революционеров "Народ", а также меньшевиков и бундовцев, арестованных за принадлежность к своим партиям, а не за конкретные контрреволюционные преступления 35.
Начиная с 1919 г. амнистии перестают быть редким явлением. Наиболее интересно еще и то, что все они носят политический характер и никогда не распространяются только на уголовных преступников. Чем объяснить столь частое применение амнистий в те годы? Прежде всего, несовершенством системы ГУЛАГа. Действительно, только в 1919 г. начинает создаваться система лагерей принудительных работ, причем постановление ВЦИК "О лагерях принудительных работ" появляется лишь в мае36.
Революция и гражданская война были, безусловно, еще одной причиной частых амнистий. Правительство никогда не претендовало на то, что арестовывает своих граждан за совершенные ими преступления. Репрессии были уже не столько карательными мерами, сколько профилактическими, причем распространялись не на выходцев из буржуазных слоев общества, а на рядовых его членов или "своих". Приведем несколько типичных примеров.
4 марта 1919 г. сотрудник Царицынской губчека Калашников обнаружил в помещении жилищного отдела 3-го района города разрисованный портрет Ленина. ЧК произвела расследование и выяснила, что портрет исчертила служащая жилотдела В. В. Пер-шикова. Арестована37.
17 марта Совет обороны принял постановление: "Впредь председатели чрезвычайных комиссий... будут сами подвергаться немедленному аресту в том случае, если и в будущем они не будут подвергать аресту лиц, ответственных за выполнение постановления Совета обороны по борьбе со снежными заносами" 38.
В середине февраля Совет обороны постановил применить репрессии к лицам, саботирующим расчистку железнодорожных пу-тей. Немедленным арестам подлежали члены исполкомов и комбедов тех местностей, "где расчистка снега производится не вполне удовлетворительно". Одновременно, постановление предписывало "взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны". Несколько позже Ленин предложил арестовать "по 1-- 2 члена каждого исполкома" за невысылку рабочей силы на снегоочистительные работы 39.
Записка Склянскому: "Надо усилить взятие заложников с бур
жуазии и с семей офицеров -- ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским"40.
В связи с арестом 4 сентября 1919 г. профессора С. И. Сазонова Ленин пишет следующую записку Дзержинскому: "По-моему, освободить (если нет улик), взяв еще 2 поручителей, коих можно наказать за побег"41.
Юрист, пытающийся изучать карательную политику советской власти, столкнется с большими трудностями. Здесь нужно прежде всего договориться о терминах. Бессмысленно утверждать, например, что арестовывали невинных, так как не существовало понятий вины и преступления. Нельзя сказать, что арестовывали незаконно, так как никто и никогда не претендовал на то, что закон есть. Даже руководители ВЧК не строили никаких иллюзий на этот счет:
