— Ну вот. Уйма времени впереди.
— Мистер, — возражает парень, — не хочу вас обидеть, но я знаю о времени гораздо больше, чем вы можете себе представить.
Вот она, нужная Эрни зацепка. Когда-то пассажиры такси болтали с водителями. В наши дни они сидят на заднем сиденье, уткнувшись в свои сотовые телефоны, айпады или что там еще, но добрых двадцать лет, большую часть своего рабочего стажа, Эрни занимался тем, что поддерживал беседы с пассажирами. Он все еще не утратил этого навыка и запросто может подтолкнуть разговор в нужном направлении.
Поначалу Эрни только имитирует интерес, но пареньку действительно есть, что сказать. Лишь только он заводит речь о своих исследованиях, прервать этот поток оказывается возможным лишь на короткое время, достаточное для заказа очередной кружки. По правде говоря, Эрни не понимает и половины из того, о чем толкует ему собеседник. В свое время Эрни намеревался включить в свой список книг на прочтение работы таких авторов, как Хокинг, Грини и Тайсон; теперь он раскаивается, что не успел их освоить. Любимый букинистический магазин Эрни, где книги можно приобрести почти даром, находится как раз через площадь, и он почти сожалеет, что магазин сейчас закрыт — нельзя туда сгонять и хорошенько порыться на соответствующих полках.
Но если этот вариант отпадает, то следует сосредоточиться на том, что говорит ему парень. Таксист понимает: растеряха — вундеркинд, гений в области физики. Эрни никогда не посещал колледж, но знает: нужно быть гением, чтобы к двадцати девяти годам забабахать две докторские диссертации.
И хотя большая часть того, что рассказывает собеседник, выше его понимания, Эрни все же усекает: началось все задолго до создания костюма. Первые эксперименты проводились с пробами радиоактивного материала. Эрни вроде бы как-то раз слышал его название. Цезий — так он называется. Парень разъясняет ему, как можно использовать то, что этот материал излучает, для измерения хода времени. Он что-то рассказывает про период полураспада, про атомные часы и про кучу других вещей.
Основные положения Эрни понимает достаточно хорошо. В общем, суть заключается в том, что парень и его руководитель нашли способ заставить образцы этого металла «проживать» какую-то часть своего будущего в настоящем.
— Да ты что? — восклицает Эрни. — Такое невозможно!
— Это точно, — говорит парень и обрушивает на голову Эрни очередную дозу откровений, которым он никогда в жизни не поверил бы и даже не понял, о чем речь, если бы не видел, как костюм все это проделывает. Все это как-то связано с «четырехмерным пространством-временем» и с тем, что время есть причинно-следственная связь, — а что такое причина и следствие, как не передача энергии?
В течение следующего часа слегка залитые алкоголем мозги Эрни смогли все же усвоить идею, что мы накапливаем энергию, трансформируем и преобразуем ее, и этот круговорот длится долгое-долгое время, ну, а причинность — это разновидность энергии, так что если ты понимаешь все правильно, то можешь поменять местами причину и следствие. Эрни пытается подвести итог следующим образом:
— То есть, ты хочешь сказать, что вы овладели путешествиями во времени?
— Это не путешествие во времени, — возражает парень. — Это, скорее, заимствование времени. Представь себе цепь — ты изымаешь звено из дальнего конца и вставляешь его в близкий к тебе кусок.
Парень допивает свое пиво, и Эрни сигналит девице за стойкой, чтобы та озаботилась новой порцией для них. Парень в смысле выпивки явно не тяжеловес, но Эрни должен признать, что соображалка у него продолжает работать даже после стольких кружек. Эрни отстал от него на пару бокалов, но тем не менее постоянно находится на грани того, чтобы потерять нить беседы.
— Забудь про цепь, — говорит парень и снова возвращается к радиоактивным пробам. В конце концов перед внутренним взором Эрни возникает картинка. Берешь два таких образчика цезия, совершенно одинакового размера, и один из них вставляешь в машину, которая делает то же, что и попавший к Эрни костюм. Далее настраиваешь машину, чтобы она позаимствовала один час из того периода сегодняшнего дня, который начнется в час пополудни. Включаешь машину и — бац! — образчик номер один, который в машине, становится вдруг меньше, чем его собрат номер два. Затем, в час дня, также неожиданно образец один перестает вдруг быть радиоактивным. И остается таким в течение часа — ничего не излучая и больше не сжимаясь. А в два часа оба образца снова становятся радиоактивными и возвращаются в точности к исходному размеру.
