— Свои намеки оставь при себе. — Сезар не желал принимать игривый тон, предложенный сыном. — Доводы Анжелы – разумны, и я не осел, чтобы упрямиться во вред себе. Да и вообще, у Анжелы все задатки генерального директора.
Анжела по внутренней связи проверяла готовность Торгового центра к открытию. Она сидела перед компьютером и педантично заносила в машину свежую информацию. Каким-то шестым чувством она вдруг почувствовала, что в здании происходит что-то из ряда вон выходящее. Она остановила работу, посмотрела на часы — до открытия оставалось совсем немного времени. Она встала и направилась к лифту, чтобы встретить семью Толедо и остальных гостей «Тропикал-тауэр шопинга». В главном холле здания было все готово к торжественной церемонии. Анжела цепким взглядом окинула украшенный разноцветными шарами и цветами вестибюль, оглядела строй охранников. Лица секьюрити показались ей слишком взволнованными. И опять она почувствовала опасность, притаившуюся в стенах красавицы башни. Голос разума успокаивал, внушая, что ее волнение — естественно для такого дня, но женская интуиция подсказывала иное.
Она с тревогой обвела взглядом этажи башни, где разместились кинозал и два театра, десятки магазинов, кафе, ресторанов, детских клубов. Через час этот центр, уже прозванный в городе «Вавилонской башней», оживет, устремятся наверх лифты, заснуют по этажам любопытные посетители, привлеченные сюда всевозможной рекламой; энергичные продавщицы и официанты будут дарить им свои улыбки, распахнутся двери, зашелестят пакеты и целлофан, зазвонят телефоны. Вавилонская башня – она и есть Вавилонская башня.
В главном холле уже толпились приглашенные и с нетерпением поглядывали на двери. Анжела ощутила энергетический всплеск, пробежавший по залу. Вот двери широко распахнулись, в них показался улыбающийся Энрики, шагающий рядом с Сезаром Толедо. За ними шествовали Марта, Александр и Вилма с детьми. Анжела не сводила глаз с Энрики: он был неотразим — сияющие глаза, белозубая улыбка, уверенность в каждом движении, жесте. Молодая женщина почувствовала, как заалели ее щеки, как засветились глаза. Так было всегда, когда она встречала Энрики, так было все десять лет их знакомства. Анжела вздохнула и оглядела себя в зеркальных стенах, одернула пиджак безупречно сидящего на ней светлого костюма, поправила волосы. В том же зеркале внезапно возникло лицо Вилмы, пристально наблюдающей за ней. «Глупышка, в такой день продолжать ревновать своего дорогого муженька! Но я здесь ни при чем, — Анжела вспомнила, как утром Энрики вертелся возле красоток-танцовщиц. — Вилма, Вилма, вы женаты девять лет, и ты все еще не научилась воспринимать Энрики таким, каков он есть. А он всегда был неравнодушен к хорошеньким женщинам, да что там неравнодушен, он не пропустил мимо себя ни одной юбки. Но моя совесть чиста перед тобой, Вилма.
— Анжела с мягкой грустью отвела глаза от зеркала. — Мы с Энрики только друзья».
Анжела присоединилась к семье Толедо и вместе с ними направилась к центральной лестнице. Вход на лестницу преграждала широкая синяя лента, завязанная красивым бантом. На площадке перед лестницей стояли микрофоны, толпились журналисты.
К микрофону подошел Энрики и представил всем своего отца, строителя и хозяина «Тропикал-тауэр шопинга» — Сезара Толедо. От внимательных глаз Анжелы ненаигранное волнение, испытываемое Сезаром Толедо. Молодая женщина видела, как дрожали его руки, когда он развязывал бант, открывая Центр. Анжела направилась с поздравлениями к старшему Толедо, но до нее словно выстрел донесся пронзительный мужской крик:
— Пустите меня!
Она обернулась, и сразу ее опытный глаз отыскал источник тревоги. Боже, это был Гильерми! Кожаная куртка распахнута, потные волосы прилипли ко лбу, безумный взгляд в ярости мечется по толпе. Охранники бросились к нему. И тут Анжела услышала истошный женский крик: «Пустите его!» Это был голос Марты. Пронзительное «Пустите!» еще долго стояло в ушах Анжелы, хотя праздничная толпа уже растеклась по этажам «Вавилонской башни», не придав значения нелепой выходке, а Марта и ведомый ею Гильерми исчезли в служебном коридоре. Анжела с грустью проводила их взглядом: эта тайна семьи Толедо была ей известна.
