Анжела невесело улыбнулась.
— Особенность семьи Толедо в том и состоит, чтобы превратить свои проблемы в проблемы окружающих. Не плачь, а лучше поскорее перебирайся ко мне.
— Ты еще не все знаешь, Анжела!
Клара постаралась успокоиться и поведала подруге, как грубо разговаривал с ней Александр перед отъездом в Зальцбург.
— Все дело в его девушке, он, видимо, сильно влюблен… Я была в кафе, она работает официанткой в одном из ваших кафе, и стала свидетельницей ее разговора с подругой. – И Клара подробно рассказала Анжеле все, что услышала из уст Сандры.
— Александр знает об этом?
— Нет, я только собиралась ему сказать, но не успела. Он налетел на меня, закричал, чтобы я не смела вмешиваться в его дела и оскорблять его девушку... – Слезы опять набежали на изможденное лицо Клары, — а потом и просто пригрозил, что выгонит меня из дома, если еще раз посмею так... так разговаривать с его девушкой.
Вошла Дейзи и поставила на столик перед Анжелой поднос.
— Успокойся, успокойся! — Анжела пододвинула чашку с кофе подруге. — Он — обыкновенный Толедо, а девушка, видно, настоящая оторва.
Дверь открылась, и на пороге возник Энрики. Анжеле было достаточно одного взгляда, чтобы понять: он вернулся один.
— Вот не ожидала, — Анжела поднялась и подставила ему щеку для поцелуя. Она не могла скрыть, что рада видеть своего легкомысленного, но очень обаятельного шефа.
Энрики поцеловал ее, небрежно кивнул Кларе и с видом глубоко уставшего человека уселся в свое любимое кресло, и, обращаясь в Анжеле, стал расспрашивать о делах.
— Есть проблема, — Анжела с ходы перебила его.
Она обменялась взглядами с Кларой, и, получив молчаливое согласие подруги, поведала о налете Гильерми на дом родителей.
Энрики мрачно выслушал ее.
— Может, позвонить родителям? — предложила Анжела.
— Чем они могут помочь? Только новая нервотрепка для них. — Энрики сделал паузу. — Начнут меня расспрашивать про поездку. Придется опять огорчать их – ведь у меня ничего не получилось с Вилмой…
Анжела давно не видела друга таким несчастным и безнадежно расстроенным. Ей даже на минуту стало легче самой: значит, зря она на него, так сердилась, ему, видимо, было не до развлечений.
— Неужели ты считал, что Вилма вернется после всего, что ты выкинул? — тихо подала голос Клара.
По тому, как раздулись крылья носа, как грозно сдвинулись брови Энрики, Анжела поняла, что он взбешен. Энрики поднялся и, подойдя к Кларе, сказал, словно отдал приказ:
— Посмотри мне в глаза, Клара!
Клара медленно подняла на него глаза.
— Извини, Энрики, я не хотела сделать тебе больно. Просто слетело с языка…
Энрики, не спуская с нее ледяного взгляда, сказал, отчеканивая каждое слово:
— Я давно подозревал, что именно ты подсунула Вилме ту проклятую записку. Ты только тем и занимаешься, что суешь нос в чужие дела. Ты — синий чулок, поэтому моя жизнь кажется тебе развратом. Но это — моя жизнь, и я не позволю тебе вмешиваться в нее. — Энрики окинул Клару презрительным взглядом. — Может, ты сама на меня глаз положила?..
— Какой же ты подлец, Энрики! Прекрати говорить мне гадости, — Клара потеряла над собой контроль. — Что ты знаешь обо мне?
— А кто еще мог оставить записку на кухне? Кто, кроме Луизы и тебя, бывает там?
— Как ты мог обо мне такое подумать?! Мы живем вместе столько лет, мы выросли вместе, а теперь ты говоришь мне, что всегда подозревал меня в подлости. Ни тебе, ни твоим братьям, ни одному человеку в доме не приходит в голову мысль, что я тоже человек! Не стул, не стол, не диван. Я нормальный человек и требую к себе человеческого отношения.
Анжела встала перед Энрики, под ее осуждающим взором он смутился и замолк.
— Извинись перед Кларой. Нельзя так обвинять человека, у тебя нет никаких доказательств.
Зазвонил мобильный Энрики, он извинился и стал слушать. Краска медленно сползала с его загорелого лица.
— Комиссар, я все понял...
Он повернулся к женщинам.
— Гильерми арестован по подозрению в убийстве.
