— Нельзя сказать, что это совершенно не соответствует действительности. Но со мной все понятно, а вот почему ты одна, мне абсолютно непонятно. Я ведь тоже помню, как ты впервые пришла в гости к Энрики, якобы заниматься, а вместо этого вы сидели и не сводили глаз друг с друга. Я была уверена, что после университета вы обязательно поженитесь. А вышло наоборот — разбежались по разным углам.
Теперь пришло время грустно улыбаться Анжеле.
— Да разве Энрики может полюбить женщину, которая умеет думать, работать на равных с мужчинами, вести разговоры на самых разных уровнях. Впрочем, работать с ним — пожалуйста, ради Бога! Но вот рожать ему детей, терпеть его волокитство — ни за что! Ты ведь знаешь, кого он выбрал жены. Его тип — женщина из Торгового центра.
— Ты теперь так говоришь, а тогда, сознайся, мечтала за него замуж.
— Хочешь правду? Когда мы закончили учебу, я точно знала, что мы больше никогда с Энрики не увидимся. И вдруг он находит меня, приглашает на работу в Торговый центр. Я согласилась, стала снова видеть его каждый день... — Анжела поднялась и включила магнитолу. Комната наполнилась звуками какой-то нежной, пронзительной мелодии. — У меня ведь были мужчины, они делали мне серьезные предложения, а я всегда отказывалась, сама не зная почему. Теперь я поняла почему. Я по-настоящему любила и люблю только его. Но Энрики женат, его обожают дети, и я никогда не стану строить свою жизнь на их несчастье. А быть еще одним романом в его жизни меня не привлекает, и, уж точно, я не завидую его жене.
Клара задумалась.
— Может быть, Энрики просто не нашел своей женщины, женщины, которая была бы дорога ему?
— Может быть, может быть, но это уже проблема Вилмы. А она ни за что его не бросит, слишком долго она его завоевывала... — Анжела замолчала и прислушалась. — Кажется, звонок, — она встала и направилась к двери.
— Энрики? В такой час? Что случилось?
— Всему конец, Анжела. Вилма забрала детей и уехала к матери в Рио.
Она поставила на столик перед диваном чашку дымящегося кофе и, присев рядом, затеребила спящего Энрики:
— Энрики, поднимайся!
Энрики натянул на себя пиджак и еще крепче сомкнул глаза.
— Ну что ты никак не проснешься? Тебе надо поехать домой, переодеться и вообще...
Энрики, наконец, открыл глаза и долго смотрел на сидящую подле него женщину, одетую в красивый костюм. Анжела несколько смутилась.
— Ну что ты смотришь на меня своими голубыми ангельскими глазками? Завтракай, сейчас я принесу бутерброды.
Энрики не дал ей подняться.
— Скажи честно, Анжела, Вилма переборщила? Ведь переборщила, да?
— Переборщила? Она застукала тебя в обнимку с лучшей подругой, и она — переборщила? Вставай, Энрики. — Анжела подошла к зеркалу. — У нас сегодня две важные встречи, мне надоело отдуваться за тебя. — В зеркало она видела Энрики — взлохмаченного и растерянного. «Да, вид прямо скажем, не рабочий»:
— Анжела взяла сумку и еще раз окликнула приятеля.
Он с усилием поднялся и, глядя на Анжелу в зеркало, заговорил:
— Она забрала детей, Анжела! Я их больше не увижу!
— Мне тебя до смерти жаль, но нам пора ехать — дел по горло.
— Какая ты бесчувственная, только о работе и думаешь, прямо как мужик, — Энрики отхлебнул из чашки.
— Притворюсь, что ничего не слышала, и уйду. Захлопни дверь, когда будешь выходить, и поторопись, у нас важные дела.
Всю дорогу до Башни Анжела напряженно прислушивалась к себе, и к своему удивлению обнаружила, что единственное чувство, которое она испытывает, — это жалость. Ей от души было жалко Вилму и родителей Энрики.
Она не успела войти в кабинет, как испуганная Дейзи — секретарь приемной, указала на кабинет Сезара.
— Сеньора Анжела, Вас просит зайти сеньор Толедо. Срочно! Как только Вы появитесь, — и, подумав, Дейзи добавила: — Он вне себя!
С тяжелым вздохом Анжела перешагнула порог кабинета Сезара Толедо. Ее усилия остаться в стороне от семейных неурядиц хозяев оказались безрезультатными. Семейство Толедо заглатывало ее целиком.
Сезар сидел, утонув в глубоком кожаном кресле, что при его высоком росте казалось невозможным. Анжела увидела перед собой подавленного, согбенного человека. Он указал на стул напротив себя и без предисловий объявил:
