— Не прекращу. Ведь я говорю правду. Любой другой на твоем месте тут же согласился бы на столь заманчивое предложение. Уж кто-кто, а я прекрасно знаю, что ты отлично справилась бы с любой работой.
— Это не так, Энрики, ты знаешь...
Он перебил ее:
— Можно я тебя поцелую?
— Конечно. — Анжела постаралась перевести все в шутку и подставила приятелю щеку. — Целуй!
Он нежно обнял ее и легко поцеловал в губы. Потом быстро отстранился и пошел к выходу.
— Увидимся, друг! — Он помахал ей рукой и исчез за дверью.
— Увидимся, друг, — тихо повторила Анжела,— друг…
Их разделяла тяжелая металлическая решетка. В небольшой промежуток между столом и решеткой Александр продвинул несколько листов бумаги.
— Подпишите там, где стоят галочки.
Клементину осторожно взял листки и медленно подписал. Руки плохо слушались его, и подпись получилась неровной. Он молча вернул бумаги Александру.
— Все идет отлично, сеньор Клементину, и скоро вы будете дома. Я, кстати, на днях побывал у ваших близких, взял необходимые документы. У вас прекрасная дочь Шерли!
Сердце Клементину неожиданно екнуло. Наверное, слово «дом» прозвучало неожиданно и совсем близко. Он поинтересовался, видел ли сеньор адвокат его отца и 6ратьев. Тот вежливо улыбнулся сквозь круглые очки и также вежливо ответил, что все интересовались Клементину и очень радовались его скорому возвращению.
— Вы хороший человек. Не умеете врать. За двадцать лет отец ни разу не пришел навестить меня, не написал ни строчки... А братья были совсем маленькие, когда я ушел из дома. Вот обрадуются, когда увидят. — Слова Клементину звучали столь же бесстрастно, сколь бесстрастно было его лицо. Он наблюдал за каждым движением юноши, который аккуратно собирал и, не спеша, укладывал в портфель бумаги. «Вот ведь как тесен мир, Сезар Толедо! Я выйду из тюрьмы усилиями твоего сына. Я выйду и лишу тебя всего! Всего!» — Он встал и поклонился уходящему Александру.
— Только ведите себя хорошо. Очень хорошо, сеньор Клементину, и тогда вы скоро будете на свободе.
— Я буду вести себя отлично, не сомневайтесь, сеньор адвокат.
«Вести себя отлично» было с каждым днем все сложнее и сложнее. Клементину знал, что в тюрьме готовится бунт, а за ним и побег. «Я должен выйти отсюда через главные ворота» — твердил как заклятие Клементину и слушал план побега, в котором ему отводилась немаловажная роль — обеспечить проход по коридору. Так распорядился Парабиу. У Клементину не было выбора — он согласился, ибо знал: с Парабиу шутки плохи. А еще ему нужны были порох и спички. Он купил их у Парабиу за свое согласие бежать вместе с ними.
Каждый вечер у себя в камере он ставил на стол маленькую башню, смастеренную им из щепочек и как две капли воды похожую на создание Сезара Толедо. Он с любовью смотрел на нее, подсвечивал спичками и шептал перед ней свое заклинание: «Я уйду отсюда чистым. Я уйду через главные ворота!» Потом присаживался к столу и начинал что-то старательно мастерить из старого тряпья пороха и спичечной серы. Он знал, что делает, ведь не было у старого Аженора ученика способнее Клементину.
...Ужин в тюремной столовой проходил в полной тишине. Но едва маленькая стрелка часов встала на цифру «9», тишина взорвалась ревом. Опрокидывались столы, скрежетало железо замков и решеток, топот сотен ног сотрясал каменные стены. Клементину же хотелось в этот вечер быть глухим и слепым. Ничего не видеть и не слышать, а мирно съесть свою жидкую похлебку и вернуться в камеру, пока толпа несла его к выходу, и топот его ног вливался в общий поток. Он бежал и проклинал свою судьбу. Потом он стал потихоньку отставать, замедляя бег. И когда вереница серых спин оказалась далеко впереди, он незаметно свернул в боковой коридор. Вот теперь он несся изо всех сил, покрылся испариной, а он бежал и бежал до тех пор, пока не оказался перед своей камерой. Клементину закрыл за собой тяжелую металлическую дверь, прислонился к ней спиной и вдруг понял, что счастлив. Из его гортани вырвался победный клич. Клич утонул в общем реве и грохоте выстрелов, но Клементину было все равно. Праздник продолжался. Он бросил прощальный взгляд на свою красотку-башню, подвел к ней мастерски сделанный фитиль и чиркнул спичкой. Клементину неотрывно следил за бегущим огоньком. Грохот взорванного макета оглушил его, и он победно вскинул руки вверх.
