Ридра за пультом управления надела сенсорный шлем.
– Переведете?
Замигал подтверждающий индикатор. Бестелесные наблюдатели воспринимают нюансы гравитационных и электромагнитных флуктуаций статических течений всеми своим органами чувств на определенных волнах, каждый в своем диапазоне. Таких нюансов – огромное множество, и пилот ведет корабль по этим течениям, примерно как рулевые водили парусники по водной глади. Но сенсорный шлем позволяет капитану оценить общую матрицу, воспринять эти нюансы в упрощенном виде, без подробностей, которые мозг телесного наблюдателя не в состоянии вынести.
Она надела шлем, закрывающий глаза, уши и ноздри.
Комплекс станций и планетоидов, составляющий военные заводы, теперь плыл у нее перед глазами словно проброшенный сквозь синие кольца и прохваченный спиралями цвета индиго. В наушниках звучал мелодичный гул, прерываемый всхрипами помех. Обонятельные излучатели выдали смесь парфюмерных запахов с горячим маслом плюс воспроизвели горький привкус жженой цитрусовой кожуры. Ощущение реальности корабля пропало, и Ридра поплыла в море чувственных абстракций. Только где-то через минуту ей удалось совладать со всеми этими ощущениями и приготовиться слушать перевод.
– Так что у меня перед глазами?
– Огни – это планетоиды и кольцевые станции заводов, – заговорил Глаз. – Синее пятно слева – радарная сеть, развернутая к Звездоцентру-сорок два. Красные всполохи в правом верхнем углу – просто отражение Беллатрикс от полуматового солнечного диска, который вращается в четырех градусах от границы твоего поля зрения.
– Что это гудит?
– Наши двигатели, – вступил Ухо. – Не обращай внимания. Если хочешь, я отфильтрую.
Ридра кивнула, и гул прекратился.
– Щелчки… – продолжил Ухо.
– …это морзянка. Узнала. Надо думать, два радиолюбителя не хотят светиться на видеоканалах.
– Точно.
– А что так воняет?
– Основной запах, – сказал Нос, – гравитационное поле Беллатрикс. Обонятельный канал у тебя не стерео, но жженая кожура – это электростанция в зеленом свечении прямо по курсу.
– Где швартуемся?
– В районе ми минора.
– В кипящем масле слева.
– Вон там, в белом кружке.
Ридра переключилась на пилота:
– Давай, Коготь, садимся.
Глайдер соскользнул вниз по пандусу. Удерживать равновесие при восьмидесятипроцентной гравитации было удобно. Сгущались искусственные сумерки, ветер раздувал волосы за спиной. Вокруг простирался главный арсенал Альянса. А ведь в границах Альянса она родилась по воле случая; появись она на свет в соседней галактике – вполне могла бы сейчас быть захватчиком. Стихи ее любили и там, и там. Неприятная была мысль, и она отмела ее в сторону. В самом сердце военных заводов Альянса думать о таких вещах было не очень умно.
– Капитан Вон, прибыли по договоренности с генералом Форестером?
Она кивнула, останавливая глайдер.
– Он сообщил, что в настоящий момент вы главный эксперт по Вавилону-семнадцать.
Она снова кивнула. Другой глайдер замер перед ней.
– В таком случае очень рад познакомиться. Готов предоставить любую посильную помощь.
Она протянула руку:
– Спасибо, барон Вер Дорко.
Его черные брови приподнялись, прорезь рта на темном лице закруглилась.
– Вы разбираетесь в геральдике?
Он указал своими длинными пальцами на герб у себя на груди.
– Да.
– Весьма похвально. В наше время все так разобщены, почти никто не общается с соседями, как будто каждый говорит на своем языке.
– Я говорю на многих.
Барон кивнул:
– Иногда мне кажется, капитан Вон, что, не случись Вторжения, если бы Альянсу не пришлось на чем-то сосредоточить все силы, наше общество совсем бы распалось. Капитан Вон… – Он запнулся, морщины у него на лице задвигались, сошлись вместе, затем вдруг расправились. – Ридра Вон?
Она кивнула, улыбнулась в ответ, но внутри насторожилась: что дальше?
– Я не сообразил…
Он опять протянул руку, как будто заново знакомился.
– Ну конечно…
Его прежняя маска и вся манера держаться осели, как пласт песка, и, если бы она не видела этого преображения, сейчас бы искренне прониклась симпатией к этому сердечному человеку.
– Ваши книги, знаете…
Он не закончил фразы и только слегка покачал головой. Карие глаза чересчур распахнуты; улыбка чересчур смахивает на ухмылку; руки безотчетно пытаются сцепиться в замок – все это выдает слишком уж большую жажду ее присутствия, ненасытную страсть к тому, что есть или что он видит в Ридре, разгоревшийся аппетит…
