Но если христианство было внутренне чуждым для Солженицына, если не желал и не умел он следовать христовым заповедям, не находил в себе душевных сил для любви, прощения, терпимости, то зачем ему вообще этот маскарад с крестами и молитвами? Да все для того же самопиара, для придания себе в глазах людей облика мудреца и праведника, для того, чтобы впредь каждый его поступок или высказывание расценивались как априори высоконравственный. (Да и просто модно это было – вспомним, время-то было какое, все иконы коллекционировали). В общем, Солженицын был христианин для пользы дела.
В записных книжках Варлам Шаламов приводит диалог с одним писателем:
«– Для Америки – быстро и наставительно говорил мне мой новый знакомый, – герой должен быть религиозным. Там даже законы есть насчет этого, поэтому ни один книгоиздатель американский не возьмет ни одного переводного рассказа, где герой – атеист, или просто скептик, или сомневающийся.
– А Джефферсон, автор Декларации?
– Ну, когда это было. А сейчас я просмотрел бегло несколько ваших рассказов. Нет нигде, чтобы герой был верующим. Поэтому, – мягко шелестел голос, – в Америку посылать этого не надо…
Небольшие пальчики моего нового знакомого быстро перебирали машинописные страницы.
– Я даже удивлен, как это вы… И не верите в Бога!
– У меня нет потребности в такой гипотезе, как у Вольтера.
– Ну, после Вольтера была Вторая мировая война.
– Тем более.
– Да, дело даже не в Боге. Писатель должен говорить языком большой христианской культуры, все равно – эллин он или иудей. Только тогда он может добиться успеха на Западе»514.
По всему выходило, что для собеседника Шаламова религиозность была не выстраданным и выношенным убеждением, а просто товаром, за который хорошо платят.
Собеседником этим был Солженицын.
Уехав на Запад, он успешно капитализирует свой образ богомольца. Западные критики и философы будут сравнивать Солженицына с Достоевским, называть его «вторым, Истинным правительством» своей страны и радоваться, что политика в его трудах не заслонила их подлинного, духовного значения.
Александр Солженицын был нужен Западу именно таким – не злобствующим фанатиком, брызжущим слюной из-под бороды, а степенным, крепко верующим в Бога духовидцем. Таким они хотели его видеть, и та премия Темплтоновская нужна была, чтобы укрепить положение Солженицына как духовного лидера эпохи. Они старались…
На пресс-конференции в Стокгольме по поводу получения Солженицыным Нобелевской премии лауреату задали вопрос:
– Господин Солженицын, являетесь ли вы сами христианином?
– Я думаю, что это ясно из моих книг515, – ответил лауреат.
И все понимающе закивали головами, мол, к чему этот вопрос? неужели не заметно, что с каждой страницы солженицынских книг льется божья благодать? Однако когда в 1983 году было решено вручить Солженицыну премию Темплтоновского фонда, его эксперты столкнулись с неожиданной проблемой: в творчестве соискателя не было совершенно ничего, что можно было хоть за уши притянуть к формулировке «За прогресс в развитии религии». Не приложишь ведь к заявке нательный крест и крашеные яйца. После долгих поисков решено было «положить в присуждение» (выражение А.С.) коротенькое стихотворение из «Архипелага» и ту самую «Молитву», которая гуляла по самиздату.
Пророк и религиозный мыслитель оказался из Солженицына дутый, на Западе это смекнули быстро. А вот в новой России он пришелся ко двору и по сердцу. Свежеокрещенная интеллигенция приняла его как носителя Самых Главных Истин, не столько идеализировав, сколько идолизировав вернувшегося на родину вермонтского затворника.
Этих постсоветских людей легко понять, им нужно мировоззрение. В советском, коммунистическом мировоззрении они разочаровались, в либерально-демократическом еще раз разочаровались уже в девяностые годы, что остается из этой «троицы» Нового времени (либерализм, социализм, консерватизм)? Остается консерватизм, поэтому в России начала XXI века такой невиданный спрос на консерватизм и такой невиданный религиозный подъем!
А тут и Солженицын – в самый раз! Кто еще так вдохновенно воспевал старую российскую Империю и критиковал равно и февральских революционеров, и октябрьских? Не случайно и хоронят Солженицына в Донском монастыре, куда недавно перенесены останки консерватора-философа Ильина, не случайно и самый модный религиозный журнал «Фома» посвящает Солженицыну целые номера, и слова «пророк» там звучат на каждой странице.
