Слушал князь Василий Иванович царя, в сердце его трепетало восторгом: славно говорит, разит мысль мыслью, все равно что копьем.
Ах, умен Иван Васильевич! Царски умен! А живет, сидя на грехе верхом. Опять у него новая жена, царица невенчанная. И до чего уж дошел: не княжна, не боярыня и даже не дворянка — вдова дьяка. Изумительной красоты женщина, русская пава — Василиса Мелентьева.
Иван Васильевич до того любовью распалился, что подарил дьячихиным детям, Федору да Марье, — полторы тысячи десятин в Вязьме! Бояре таких дарений не видывали.
Осудил князь государя за Василису, да тотчас о своей Василисе вспомнил, о бревне в глазу.
Пост на себя наложил, исповедался, но все оставил по-прежнему. Братья Андрей и Дмитрий заговаривали с ним, указывали невест. Он и сам думал: пора бы иметь наследника, пора! И не мог лишить себя Василисы.
А тут новый поход приспел. Для Шуйских радостный, все три старших брата были записаны рындами царя: Василий — с большим саадаком, Андрей — с копьем, Дмитрий — с другим саадаком.
Государев полк вел воевода, недавно получивший боярский чин, Василий Федорович Скопин-Шуйский.
В те дни царь был щедр на пожалованья. Князь Хворостинин получил чин дворецкого, чин кравчего — Борис Годунов, оружейничего — Богдан Бельский…
В Новгороде стояли неделю. Тревожная весть пришла не с границы, а из Москвы: Стефан Баторий прислал в стольный град Московии гонца с объявлением войны. Сам он под Свирем, большого войска собрать не может: паны и шляхта всячески отговаривает короля идти на московского царя, денег на войну не дали. Охочих людей набирает Баторий на свои деньги. Черные люди да бедная шляхта говорят как один человек: пока Стефан на царстве — добра не жди, выбирать в короли нужно московского государя или уж датского, а лучше всего, если бы на царстве был сын московского царя.
Польские вести Ивана Васильевича особенно не встревожили. Послал в Ливонию и в Курляндию полк князя Хилкова, сам перешел во Псков.
И только-только разместились — прискакал еще один гонец: Стефан Баторий собирается идти на Полоцк. Грозный от такой вести отмахнулся как от мухи, но, не получая вестей из Ливонии о движении польских войск, собрал ближнюю Думу. Спросил совета у боярина Никиты Романовича Юрьева, у Ивана Петровича Шуйского, у Афанасия Нагого да у дворецкого своего воеводы Федора Хворостинина.
Никита Романович сказал уклончиво:
— Что бы люди ни умыслили, Бог сделает по своей воле.
Афанасий Нагой знал: царь полоцкой вести не поверил, и, подлаживаясь, посмеялся над королем.
— Обатур из кожи лезет, чтоб панам да шляхте угодить. У него, как сказывал гонец, всего пятнадцать тысяч. Где ему на царские города идти? Свои бы хоть отвоевал, ливонские.
Князь Иван Петрович тоже засомневался.
— Напасть на Полоцк заманчиво. В Ливонии много городов, много замков. Возле каждого надо постоять, надо потрудиться. Людей там у наших воевод маловато, но ведь на стенах пушки. А город возьмешь — добыча невелика после нашего похода. Еще и наголодаться можно. Если же идти к Полоцку — далеко, а главное неудобство — за спиной останется чужое войско, на подвоз никакой надежды.
— Король на Полоцк пойдет, — сказал Хворостинин.
— Это почему же?! — картинно изумился Нагой.
— Славы больше, земля войной не разорена. К тому же Полоцк на реке стоит, на Двине. По реке у короля будет подвоз.
— Я думаю, подождать надо, — решил царь. — Где объявится, туда и пошлем полки.
Василий Иванович Шуйский на том совете тоже был, слушал. Приговор царя ему понравился.
Ждать пришлось недолго: в самом конце июля Стефан Баторий явился под деревянные стены Полоцка. Крепость была новехонькая, построенная по приказу Грозного из дуба.
Раскаленные ядра особого вреда стенам не причиняли. Жители города были настороже, быстро тушили занимавшиеся пожары. Воду брали из Двины, спуская на веревках людей наполнять ведра и кадки. По смельчакам стреляли, убивали, но половчане духом были крепки.
Царь Иван Васильевич, узнавши о приходе польского короля, послал к Полоцку сначала передовой полк князя Дмитрия Хворостинина, через день-другой полк правой руки Ивана Петровича Шуйского и в город Сокол — окольничего Федора Васильевича Шереметева.
