Слова Иакова были подобны грому при ясном нёбе.
— Сергий суть русский исихаст, в сугубом молчании истину прозревает, — молвил Киприан.
Евдокия Дмитриевна стала настаивать, чтобы Василий съездил на Маковец к Сергию, попросил у чудного старца, святого старца благословение перед дальней и опасной дорогой в Орду, как некогда Дмитрий Иванович попросил, отправляясь в поход против Мамая. Василий не противился этому, он сам чувствовал в Сергии великого подвижника в святом деле русского единства и возвышения Москвы. Слишком хорошо ведомо было ему, и всем русским людям того времени ведомо тоже, как тихими и кроткими словами убедил он в 1356 году ростовского князя подчиниться великому князю московскому, в 1365 году уговорил нижегородского Бориса Константиновича возвратить Городец князю Дмитрию Константиновичу, деду Василия по матери. В 1385 году Сергий сумел помирить с отцом строптивого Олега Рязанского. Высоко ценил Дмитрий Иванович радонежского игумена, в год смерти позвал его скрепить духовное завещание, узаконившее новый порядок престолонаследия на Руси от отца к старшему сыну. И самому Василию слишком памятно недавнее участие Сергия в примирении с двоюродным дядей Владимиром Андреевичем. Только истинный радетель и земляк мог столь близко к сердцу принять размирье московских князей. Василий понял тогда в Симоновом монастыре, куда старец залучил их с Владимиром Андреевичем, что Сергий не может таить внутри себя разлад, страдать и разрываться, а вовне проявлять совершенное спокойствие и этим лицемерным самообладанием пытаться помочь преодолеть которы великого князя с Серпуховским, — нет, Сергий сразу и откровенно повел себя, истинно мудро, его внутриубежденное спокойное состояние как раз и помогло обрести мир и дружбу враждующим сторонам. Мудрость и святость его имеют живительную силу, он может и сейчас поднять силы великого князя к героическому напряжению.
Василий послал Максима разузнать о Сергии в Троицком подворье[68]. Боярин вернулся не один, привел с собой незнакомого священника, в черном подряснике и скуфье, сказал:
— Он попит в Троице, только что приехал оттуда за утварью церковной.
Поп сказал, что Сергий вчера отстоял обедню в церкви, значит, не болен, а выезжать из Маковца не собирался.
Василий послал к Сергию гонца с уведомлением о своем приезде.
5
Хоть и очень настаивал Киприан на том, что Сергий являл собой на Руси верного последователя византийских исихастов, Василий в очередной раз усомнился. Он даже с Андреем Рублевым вел беседу об этом. Андрей не просто хорошо знал Сергия, у которого несколько лет послушничал, но всей душой воспринял подвижническую жизнь и взгляды на мир великого старца.
Греческие монахи на Афоне решили, что существует вечный, несозданный Божественный свет, который некогда явился на горе Фаворе во время преображения Христова, а ныне просиял им в награду за их отшельническую жизнь. Чтобы поддержать в себе этот свет, они целыми днями и ночами стоят на коленях, в спокойном сосредоточении. Отвлекаясь от всего внешнего, они и могут воспринять несозданный свет. Этих монахов зовут исихастами, а по-русски — молчальниками. Киприан уверяет, что исихазм охватил весь славянский мир, как лесной пожар, центром молчальничества на Руси стала Троица Сергиева, а раньше того — Григорьевский затвор, как звали монастырскую школу в Ростове, в которой образование получили Стефан Пермский, Епифаний Премудрый и сам Сергий Радонежский.
Андрей соглашался, что влияние греческого монашества на Северную Русь немалым было, однако жизнь и деяния Сергия, равно как и Епифания со Стефаном, мало общего имеют с афонскими исихастами. Да, был игумен Троицы созерцателем, молитвенником, как они, но он не порвал связь с миром. Это Василий и сам слишком хорошо знал, и был для него Сергий личностью яркой, великой и своеобычной. Кто из греческих исихастов, хоть бы и сам Григорий Палама, на которого Киприан все кивает как на первоучителя русских монахов, вникал столь в дела не просто мирские, но — государственные? Кто из них нес в сердце своем столь великую и чистую любовь ко всем людям? Прав Андрей: преподобный Сергий — исконно русский пастырь духовный и подвижник земли родной.
