Очень любопытно — что же это за «греческий огонь»? Понятно ведь, что не чудовищное оружие православной Византии (в состав которого, согласно иным легендам, входил человеческий жир), напалм средневековья, имелся в виду? Будь такое в руках у волынцев — история германского натиска на Восток кончилась бы, едва начавшись. Исследователи полагают, что в виду имелся… маяк. Что, откровенно говоря, если и не так сенсационно, как настоящий «греческий огонь», то уступает ненамного. Смутно припоминается, что снова маяки у этих берегов загорятся как раз в эпоху беретов с перьями — через полтысячи лет после Адама Бременского.
Но ещё любопытнее иное: христианин, священнослужитель, западноевропеец, наверняка имевший представление о европейских столицах того времени — да о Риме, наконец! — называет «самым большим из городов, какие есть в Европе» поселение язычников. Да не брутальных викингов или романтичных кельтов — славян. Которым, как известно, положено сидеть в болоте и дышать через тростинку, дожидаясь, пока умный хазарин не принесет им культуру, скандинав — государственность, а византиец — веру.
Я очень хорошо понимаю тех, кому хочется вопреки собственным глазам и здравому смыслу, твердящему, что Адаму ни к чему было брать на душу двойной грех лжесвидетельства и восхваления нехристей, захочется как-то не заметить, не понять это прямое и ясное сообщение. Уж больно это идет в разрез с тем, чему учат, с тем, что вколачивают в подкорку «каждому интеллигентному человеку».
И тогда получаются не очень хорошие вещи. Когда, например, историк, «цитируя» средневекового хрониста, пишет «самый большой город славян».
Понять это можно. Даже легко. Но ложь от этого не перестает быть ложью, а историк превращается из историка в шулера.
Поэтому, читатель, я так поступать не буду. Как у Адама Бременского написано, так тут и помещаю. А кому верить — современным историкам, которые точно знают, чего могло, а чего не могло быть тысячу лет назад, или хронисту, который тогда жил, который, самое малое, говорил с людьми, видевшими Волын-Юмну, если сам в нем не побывал — дело Ваше.
А вот как описывает город Йом «Сага о йомсвикингах»:
«Вскоре там был построен большой, хорошо укрепленный град. Часть города находилась на мысу и окружена была морем. Там была гавань, где могло разместиться триста шестьдесят длинных ладей, да так, что все они находились бы под прикрытием городских укреплений. Все там было устроено так хитро, что вход в гавань перекрывала большая каменная арка. На входе в бухту были установлены железные ворота, которые запирались изнутри. На вершине арки стояла башня, в которой были установлены катапульты».
Закрывающаяся гавань и катапульты на башнях.
Подчёркиваю, уважаемый читатель, это — эпоха викингов, «темные века» и все такое. Глухая языческая Балтика. К тому же её славянский берег.
Представьте, какое впечатление все это должно было производить не то что на скандинавов — на тех самых проповедников Римской церкви. Представьте — и поймите, что настроение, возникавшее у жителей иных стран при взгляде на это чудо, легенда с золотыми веретенцами и хлебом в стенах передает как раз отлично[24].
В X веке еврей-работорговец из арабской Испании, Ибрагим ибн Якуб, посетил центральную Европу. Он называл Волын-Винету островом двенадцати врат.
А что говорят нам учёные? Мало ли чего нагородят впечатлительные путешественники, не говоря уж о хвастунах-викингах. Вдруг и не было на самом деле ничего примечательного в устье Одры?
«Уже в IX в. он занимал площадь в 50 гектаров, — пишет про Волын-Винету историк В. В. Фомин, — и его население в X веке состояло порядка из 5–10 тысяч человек[25] (для сравнения, шведская Бирка, которую обычно характеризуют не только как крупнейший торговый центр Швеции, но и всего балтийского Поморья, в середине IX в. была расположена на территории 12 га, а датский Хедебю в пору своего расцвета — X в. — занимал площадь 24 га, и число его жителей насчитывало несколько сотен человек, может быть, даже более тысячи). В XI в. балтийская торговля, достигшая цветущего состояния, была сосредоточена именно в Волине (около него обнаружена почти
