— Ты сам это видишь, Василий! — отвечал, кротко улыбаясь, патриарх.
Богослужение длилось до тех пор, пока не начала утихать буря. Снова прояснился небосвод, засияло солнце, залив успокаивался…
— Василий! — сказал Фотий Македонянину, когда рев бури стих, — наша радость безмерна, мы спасены, но не забудем и о друзьях наших, переживающих ужасные мгновения…
— О ком ты говоришь, святейший? — спросил Василий.
— Вспомни Вардаса, он ничего еще не знает о чудесном событии…
— Прости, великий! В волнении я действительно позабыл о нем…
— Так поспеши же к нему и принеси ему это радостное известие…
Вардас действительно ничего не знал о происходившем в эти часы. Он жалобно звал своих людей, врача — никто не откликался на зов больного. Старик прислушивался к реву бури, к грохоту рушившихся построек и приписывал весь этот шум неистовству ворвавшихся в город варягов, ожидая с минуты на минуту их появления.
Мучительные страшные мгновения переживал этот человек. Вардас удивлялся только тому, что окна его палаты не озарены пламенем. Он знал, что варвары при нападении поджигают занятые ими города.
Вдруг раздался шум поспешных шагов.
«Варяги… конец!..» — подумал он и закрыл глаза.
Но вместо страшных варваров в покой старого правителя вбежал Василий, только что вернувшийся из Влахернского храма.
Македонянин был бледен и взволнован.
— Вардас, Вардас! — громко кричал он, — слышишь ли ты меня? Чудо! Чудо!
Услышав знакомый голос, старик открыл глаза.
— Это ты, Василий! — произнес он, — мне казалось, что я уже умер. О каком чуде ты сообщаешь мне?
— Пресвятая Дева спасла Константинополь: страшной бурей, рев которой ты слышишь, суда варваров разбиты, опасности более нет.
— Слава Владычице! — прошептал Вардас. — Но расскажи мне, Василий, все подробно. Я ведь ничего не знаю…
Македонянин рассказал все, что ему было известно.
Аскольд и Дир только чудом спаслись от гибели во время постигшего их войско несчастья.
Они находились на суше в то время, когда началась буря. Это их и спасло. Аскольд внезапным порывом ветра был так брошен о землю, что лишился чувств. Заметив это, Дир кинулся ему на помощь, но новый шквал сбил и его. В это время несколько дружинников, забывая об опасности, кинулись на помощь к своим князьям и оттащили их с открытого берега в более защищенное место.
Когда буря стала стихать, едва пришедшие в себя варяги с удивлением увидали странного, одетого в лохмотья человека, бегавшего среди них без всякого страха.
Те из них, которые знали византийское наречие, разобрали слова:
— Велик Бог во святой Троице! Разумейте, грешники! Нет конца Его силе, могуществу, крепости! В морских пучинах потопил Он сонмище нечестивых и теперь на варварах, явившихся ко святому городу, Он доказал свою силу… Слава Ему Единому, Великому, Предвечному…
Этот бесстрашный человек, был юродивый Андрей.
— Слава Тебе, показавшему нам свет! — выкрикивал он, захлебываясь словами. — Слава отныне и во веки веков! Только слепой не увидит совершенного Тобою чуда, только немой не возвестит о нем, только глухой не услышит про него. Слава, слава Тебе, Предвечному! Смотрите, язычники, изумляйтесь и трепещите: Божье видение, божественное чудо свершилось пред вами. Бог явился вам в реве бури, в вихре, в громе, в молнии… Изумляйтесь, и да озарит вас и сердца ваши свет христианской истины…
Прославляя Бога, Андрей остановился пред князьями и восторженно заговорил:
— Вот вождь, чье сердце уже озарено вечным светом!
Божественная Дева явилась ему. Она удостоила его счастья лицезреть Ее и милость Ее над ним.
Дир, заподозривший, что старик задумал недоброе, замахнулся на него мечом.
— Пошел, безумный старик, прочь! — гневно закричал он.
Андрей дико засмеялся в ответ.
— Мечом грозишь? Мечом? — исступленно заговорил он. — А что твой меч! Вот — меч! — поднял он перед Диром крест, который держал в руке. — Он поражает без боли. Это — меч христиан! Им мы победили тьму!
Аскольд в это время пришел в себя и открыл глаза. Взгляд его упал на юродивого. Князь узнал его.
— Этот старик! Этот ужасный вещий старик! — закричал он.
— Успокойся! — Дир помог ему сесть. — О каком старике ты говоришь?
