— Сами им навстречу выйдем и поклон отдадим!
Находились и другие.
— Что вы делать хотите — вспомните Ильмень! — говорили они.
— А что Ильмень?
— Да ведь они его кровью и огнем залили весь… Сколько людей погибло!
Но на это возражали:
— Так там сами были виноваты!.. На Ильмене-то буян на буяне. Вот они за зло злом и отплатили! А мы их добром встретим! Даже хорошо, что они сюда идут… Теснить нас стали ханы хозарские, так у варягов против них помощи попросить можно будет. Они люди ратные, к войне привычные, в этом деле могучие, может быть, и прогонять хозар…
Вступив в днепровский край, Аскольд и Дир сразу же изменили свои намерения. Из Новгорода выходили они с тем, чтобы присоединить Днепр к владениям русского князя, но чем дальше они отходили от Ильменя, тем больше менялись их планы.
— У Рюрика там и земли, и народу, и власти много, — говорил Аскольд Диру, — довольно с него!
— Братьев куда поближе да полегче послал, — поддерживал друга Дир, — а нам сюда идти походом велел!
— Так что же нам за охота для него стараться. Лучше постараемся для себя и его не обидим! Он будет конунгом ильменским, а мы станем владеть здешними местами.
— Тесно не будет: земли много! И ему, и нам места хватит.
Так и порешили между собой названые братья. Потому что они, не надеясь особенно на силу оружия — дружина их была невелика, — всеми силами старались привлечь к себе расположение миролюбивых племен добром.
И ярлы не ошиблись!..
На Днепре всюду принимали их как самых дорогих и желанных гостей. Да и сами витязи старались расположить к себе кротких киевлян. Они были добры, ласковы, их владычество скорее было полезно, чем тягостно.
Киевляне видели это.
— Вот вы говорили, — упрекали они противников варягов, — что от них нам ничего, кроме зла, ждать не приходится, что они на нас непременно смертным боем пойдут.
Ничего этого нет! И дома наши не сожжены, и кровь наша не льется.
— Погодите, увидите сами, — отвечали другие, но им уже никто в Приднепровье не верил.
Ярлов и их дружину принимали везде с большим почетом. Повсюду к ним обращались с одной только просьбой — избавить от хозарского ига.
— Здесь мы и останемся, — объявили Аскольд и Дир дружинникам, когда их ладьи подошли к столице Приднепровья. — Близка отсюда нам будет и Византия, и в руках наших будут и пороги все, и волок, а с ними вместе и конец великого пути «из варяг в греки».
Так и остались пришельцы с Севера княжить в Киеве.
Мирно зажили кроткие поляне под властью чуждых им властителей. Хозары были прогнаны. Споры и раздоры в родах затихли. Для всех так же, как на Ильмене, стала единая правда. И бедный, и богатый, и знатный старейшина, и самый захудалый из родичей знали, что в Киеве есть у кого отыскать справедливость.
Киев, как только установился мир и порядок, рос не по дням, а по часам.
Со всех сторон сходился теперь в него народ торговый. И от господина Великого Новгорода приходили сюда с товаром «гости» — гости степенные, важные. Часто появлялись суровые норманны из далекой Скандинавии, а с ними и разные люди приходили: видел теперь Киев и живых, вечно веселых франков, с восторгом рассказывающих про свою Лютецию, и огромных рыжеволосых бриттов, и степенных, невозмутимых тевтонов. Все они появлялись сюда с самыми разнообразными товарами, находя. Киев удобным местом для мены. Бывали в Киеве нередко и гости из таинственной и далекой Биармии. Являлись они туда с великолепными мехами и другими пушными товарами, да такими, что, кроме как от них, здесь, в Киеве, и достать нигде не было возможности. Но более всего понабиралось сюда хитрых, пронырливых византийцев, которые чувствовали, что тут им всегда нажива будет, что можно здесь выбрать самое лучшее из навезенных со всего края товаров. С ними приходили и сухощавые итальянцы, и персы, и люди из только что нарождавшегося тогда царства армянского. Появлялись здесь и черные люди с запасами слоновой кости, золотом, и драгоценными камнями. Страну свою они называли Эфиопией и говорили, что их владыки происходят от мудрого царя израильского Соломона.
Весь этот собиравшийся отовсюду люд был спокоен и за себя, и за свое имущество. Никого и никому, ни варяга, ни славянина, не дали бы в обиду князья киевские Аскольд с Диром.
